Жил да был человек

Жил да был человек, и, конечно же, был одинокий.
Вечерами сидел за широким дубовым столом.
И стихи сочинял, а скорее всего, просто строки,
А еще разговаривал он с дневником.

«Минул день. А совсем изменилось немного.
Серый город уже пожирает меня изнутри.
Слишком много домов и машин, и столовых приборов.
И совсем места нет для одной одинокой души».

День проходит за днем. Уж кончается баночка с кофе.
За окном тихий дождь пишет что-то на листьях рябин.
На столе кавардак, хоть дела его, в общем, не плохи,
Но давно не звонил из далекой Америки сын.

«Может быть, поменять мне седые «хрущевки» столицы
На билет в самолет и совсем незнакомый язык?
К небоскребам привыкну, к еде и пустеющим лицам.
К безымянности толп нашей ветки метро ведь я как-то привык…»

Вновь страницы шуршат: «Укрывает окно белой сажей.
И не видно рассвета – до ночи одни фонари.
Жаль, рассыпался кофе – не смог заварить его даже.
И ведь вроде не старый, а руки, смотри, подвели».

Почерк сбитый, неровный: «Сынок, приезжай попрощаться».
Лист засунут в конверт, родом все из того ж дневника.
И на почту пошел. И совсем не хотел возвращаться.
И над ящиком синим так сильно дрожала рука…

                6.05.14