Прощай, оружие!

Я охоту с неохотой вспоминаю:
Дальнобойную курковую пищаль,
Уходящую по тундре волчью стаю,
Робкий выстрел в низкооблачную даль.
Золотился срез двадцатого калибра.
Зарывалась пуля-дура в ягель-мох.
И отборнейшим архангельским верлибром
Поминал мою родню кто только мог
Из сезонной добровольческой артели
По добыче дармовых звериных шкур:
«Не за тем мы на Печору прилетели,
Чтобы волчий отбинокливать аллюр»…
Веселили их предсмертные кульбиты,
Перекаты, кувырки, и дальше – мрак.
Ну а мне хотелось волком недобитым
Заметелиться в лесистый буерак.
Схорониться, зализать сквозные раны,
Ветру встречному опять подставить грудь,
И в природе своей волчьей окаянной
Обнаружить человеческую суть.
Пусть душа порой томится жаждой мести, -
Человек уже давно к тому привык,
Что живя с чумными нелюдями вместе,
Он им в горло не вонзает острый клык.
Волки тоже притерпелись к разным людям.
У природы к этой паре свой подход:
Даже если от стрельбы волков убудет, -
Людям вряд ли что-нибудь перепадёт
Не настачиться на всех зверей картечи,
Не достанет всем охотникам ума
Перед волком молча шляпу снять при встрече
И смотреть, как мимо движется чума.
Не зацепит она оба ваших дома,-
Ни похожего душой на Божий храм,
Ни второго, где в природе незнакомой
Homo sapiens и волку брат, и вам.