Животные люди

Мы остались безвольным скотом.
И отложим дела на потом.
Ниц легли под царевые, ноги.
Как все были, мы так и остались убоги.

Мы сумели в рутине себя потерять,
Променяли закон на сырье и кровать.
Мы забыли семью и забыли друзей,
Мы пойдем умирать по приказу царей.

Наши дети тупы, да и мы не умнее,
В подсознании раб, на словах и на деле.
Мы готовы сейчас все пойти умирать.
Променяли людей на медали и знать.

За копейки в труду опротивевшем, низком,
Мы не люди, а скот у правительства в списках.
Нам готовы опять говорить только ложь.
Только где же она - все никак не поймешь.

Дождь с утра, офис, ящик, кровать.
Круговерть повторится опять и опять,
И тебя продают за копейку и грош,
И свободу со смертью скорей обретешь.

Телевизор и пиво, пропахший диван,
И вокруг деловито порхает жена,
И ребенок принес снова двойку домой.
Жизнь течет всем привычной грядой.

На заводе две смены, коллеги и босс.
И под звуки сирены привычный вопрос:
"Могут вдруг ли уволить за пьянство,
Что от бед мне служило лекарством?"

Под конец ты недели отправишься в бар,
И жена поспешит на блошиный базар,
И с отребьем идет веселиться ребёнок.
Про него вы забыли с рождения, с пеленок.

Вы и мы, мы здесь все от себя отупели,
Лишь бы жрать и дурачиться с бабой в постели.
И ты мнение свое, все ж, иметь не имей.
Мы пойдем умирать по приказу царей.

В телевизоре вам говорит лживо морда:
"Вы должны за страну претерпеть беды гордо."
И полегче совсем будет вам голодать,
Если ящику станут все вдруг доверять.

Из года все в год и уже много лет,
Нам спасения нет от царевых от бед.
Нас миллионами жгли и нас всех убивали
Прости нас, Господь, мы все про•бали.