госпитальное письмо

Мне отрезали только голени.
Слава, стало быть, богу и партии!
А вот Мишке, соседу в палате,
Всё смахнули по самую голову.

У него глаза были добрые
В розовом круглом лице,
Сожженном в долине раздробленной.
Он бредил во сне об отце,

Про тварь подколодную – бывшую,
Которая к Сеньке ушла;
Грозился, что Сеньку попишет ,
что хату спалит и дотла,

Что морду ему искалечит,
Чтоб баб чужих не волок.
И кровью плевал в потолок,
И матом владел безупречно.

Мне отрезали только голени,
И совсем немного коленки.
Я заплачу беззвучно в сторону,
Когда вспомню невольно про Ленку.

У неё через три дня свадьба
И медовый месяц в столице.
Слава, стало быть, богу и партии,
Что не в морге я, а в больнице.

Жалко только, что ухо срезало
В переходе горной деревни.
За него рассчитались по-верному:
Всю деревню покрыли слёзами.

Правда, трёх человек оставили…
Стонет новенький – чью-то мать клянёт.
Только ночью убрали старого,
Тот орал, как вот этот сейчас орёт.

А ведь этот попал по случайности –
Сын какого-то члена опального…
Мотануло из вольности в крайности.
Значит, слава богу и партии!

Запиши, сестричка, письмо,
Как мы гнили в горах и ущельях,
Как хлебали нас в разные щели…
Да я знаю, что не до того…

Что таких у тебя – все палаты,
И битком, всем нужен пригляд,
И не светит тебе за бесплатно,
И полковники не велят.

Я ведь сам не могу, сестричка…
Как подумаю, смех колотит.
Мне обрезали ноги, как спички.
Да и руки, чуть выше локтя.


1988