Первые шаги

Пётр 1 в Депфорде в 1698 г. (Д. Маклиз)

Глава 10

ПЕРВЫЕ ШАГИ

«Не вымышленных петь намерен я богов,
Но истинны дела, великий труд Петров.»
(М. В. Ломоносов)

Пусть говорят, что переменчив мир и время лечит всё,
Но лишь глупцам оно способно память притуплять.
Кто человеческую суть познал и научился сохранять её,
Тот знает чувство чистоты и искренней душевной красоты.
Кто жизнь умеет изумлять, тот к думке не допустит смерть
И не сойдёт с ума, узнав нужду сплочённой злом толпы.

Невидимая плеть сознанье бьёт глупейшим предрассудком.
Путь к целостности личности всех тяготой пугает,
Ведь достижение духовное не связанно с желудком.
И всё ж зависит от него, земная жизнь своё диктует нам
И помогает смыслом вслух: В здоровом теле крепкий дух!
Творец твореньем обличает зло и воздаёт всем по делам.

В умы летящий слух за давностью чужд правдословья.
Услышав что-нибудь - всё, враз, молвою тут-же извратится.
И безразлично от кого, от подлых иль от знатного сословья
Выходит ложь, чтоб жить в умах и в сердце вкрался страх.
Поносят правду и вещают ложь, в ранг святости возводят.
Зловещь порочный ритуал, доведший мир до войн и плах.

Гнуснейший сброд умов без чести и гуманного стремленья,
Для своего нутра всегда готовый к подлым вероломствам,
Среди своих - свои, а чужаки - враги и цель для униженья.
Всё человечество глобально не любя, они одна семья.
Их круг бесчестный лих, всех продают - своих, чужих.
Подлец везде, всегда, во всём желает благ лишь для себя.

Их злоба ясно обличилась на мрачных залоснённых лицах,
Лишь только я от слова к делу перешёл и новизну призвал,
И побудил сердца всех подданных моих живее биться,
И одержал победу знатную на южных рубежах Отчизны,
И опроверг догмат, что: «По былому вечно будем жить!»
Я действовал, разоблачив обман во имя настоящей жизни.

И отложить не мог до лучшего стеченья обстоятельств,
Ведь преобразование бурлило неотложностью свершений.
Оно - не чувственно, не слышит злых ругательств,
Оно - в стремленьи к идеалу, поддержку знает и опалу,
Оно - в борьбе не доверяется загадочной  судьбе,
В горниле действий не сгорая царит по сути и по праву.

Идею славную мертвизной попирать я не позволил никому
И не до отдыха, когда положено прекрасное начало.
Боярская решила Дума дать сильный гарнизон Азову
И двадцать тысяч человек - для Таганрога на работу.
И прозвучало в радость нам: «Быть! Быть морским судам!»
И строить их кумпанствами, чтоб умножение дать флоту.

Большому кораблю, большое плаванье! - известна аксиома.
Но кто по морю поведёт и будет искушённым в навигации?
Кому наука боя на воде, чтоб побеждать в морях, знакома?
Неужто снова чужеродным своих родимых подчинять?
Для сохраненья нации я проявлял талантливых людей,
И начал стольников для обучения в Европу отправлять.

И просто, без затей, инструкцией своей их обязал,
Чтоб постигали бой морской и знаньям в шествии простом,
Чтоб прикреплённый к ним солдат учился и науку знал,
И чтоб сыскали мастеров, чтоб кораблестроение постичь.
В этом залог успеха и труд незауряднейший приложен,
Чтобы могущество на суше и на море нам достичь.

Умножен труд! Одни из них о важности учения радели,
Но это - единицы, доброхоты, смышлёные на всякое добро.
А многие противились, своею волей за границу не хотели,
Указ считали тягостью великой и исполняли его злостью.
От титьки отрывались тяжело, считая обойдутся и без них,
Но страх возмездия их гнал железной тростью.

Их стимул мой указ, грозивший отторжением имущества.
И так скрепя сердцами к учению невольно отправлялись,
Лишь позже осознав благую силу личного могущества.
Ну, а тогда был ропот несусветный, стенанья и проклятья.
Сопротивлялись не одни вельможи, и недомыслящие тоже.
Нужна им манна, вынь-положь, без надлежащего понятья.

Внезапность, всякая-такая, приходит только на горшке,
И то, лишь при условии, что всё вершится в здравом теле.
А тут - запор и спазм, с расстройством масс в кишке,
С разладом внутренним и внешним беспокойством.
Небесной манны захотели, чтоб наступил век лучшей эры?
Нужны великие труды, чтобы достичь успеха и довольства.

Шедевры не табу и эры благ не под пятой годичных смен.
Жизнь лучшая приобретается в огромном напряженьи сил.
От умножения соратников противные нисходят в тлен,
И несогласные с мной новь видимо признали.
Не совратил их до юродства дух безрассудного упорства,
И говорят теперь: «О, если б мы тогда всю правду знали...»

От непокорства до споспе;шества прийдётся много сделать.
Кто знает правду всю и истина кому известна?
Назваться праведным легко и добродетельность подделать.
Но жить по совести - вот чаша горестей, испитая сполна.
Борьба везде: на сердце и в душе, и в окружающей среде.
Клянут и сеется молва, что во плоти царя - сам сатана.

К такой молве склонились многие, послушники на злое.
Бог им судья!, а среди нас известно кто озаботится такими,
Воззвавшими к цареубийству - их намере;нье непустое.
Узнав, участие живейшее я проявил в раскрытии всего.
Смердит возня среди злодеев, незнающая удовлетворений.
Всех обвиняемых я допросил для умозаключенья своего.

Мой взгляд не притуплённый всю подноготную увидел
И наблюдал движения вины на лицах обличаемых.
Разгневался я слыша о стрельцах, которых ненавидел.
Боярской Думе право дал виновных отправлять на смерть.
Укрыть вину не получилось, по истине всё и случилось.
Публичность воздаяния дала урок - тогда, теперь и впредь.

Привилась возле всех буянов событий прошлых злая тень
И мысль от тени той царила в их умах - такая ж злая.
Призрак стрелецкой первой смуты стоял со всеми вровень
И властвовал над тем, кто предан был душой его идее.
Он сохранял былую тьму, хоть сдох двенадцать лет тому,
Производил душком соблазн к бесчинству, смуте и измене.

Он ад устроил для меня и матушки моей, и всей её родне.
Он моему царю-отцу по умершей жене - боярин, тесть.
Он причинил страдания лежащие рубцами на судьбе.
Он для моих врагов - оплот и укрепление их злой надежде,
Коварный душегуб и вдохновитель смут, лукавый плут.
Я же напомнил, что возврата нет к тому, что было прежде.

Кладбищенский разрыли омут и гроб с костями извлекли,
И кинули на сани, в которые свиней впрягли,
И привезя под эшафот втолкнули и крышку совлекли.
Здесь же двоих четвертовали и головы им отсекли,
И третий испустил свой дух, на месте, где казнили двух.
И на останки через щели кровавые ручьи текли.

Чтоб тот кто глух увидеть мог, что порождает зло,
Слепой услышал воздаянье в протяжном эхе о свершённом,
Чтоб глупый понял, что злодею лишь по отсрочке повезло,
Но воздаяние его всегда настигнет непременно
И в приговоре будет сила - страданья, милость, иль могила.
Достойным смерти друг палач, исполнит долг свой верно.

Почтила гибель тех, кто беззаконно восстал на власть.
Для назидания живым казнённых трупы вывезли в Москву
И там их головы воткнули на шесты, чтоб не могли упасть.
Шесты заделали ежом в столб сделанный из камня.
К столбу свалили все тела и руки их, и ноги отсечённые.
И всё это гнильё не погребённое сожрало тленья пламя.

Вся плоть здесь тлела до костей и разносимое зловонье,
И смрад с роеньем мух - напоминали людям о былом.
А злонамеренным врагам всё это было, как агония.
Не лгали чтоб на детище моё - на дело преобразования.
Чтоб хилые умы не ладились к бунтарству и убегали тьмы -
Я памятку оставил перед тем, как уезжать за знанием.

Идя на Свет познанья, сквозь тучи злобы прорывались мы.

продолжение следует