Государь милостью Божьей

Царь Пётр 1 Алексеевич Романов (Портрет из Росиийского царственного Дома, 1893-1898 г. г.)

Глава 11

ГОСУДАРЬ МИЛОСТЬЮ БОЖЬЕЙ

«Необходимость движения на новую дорогу была осознана: обязанности при этом определились: народ поднялся и собрался в дорогу; ждали вождя; вождь явился»
(профессор С. М. Соловьёв «История России с древнейших времён»)

Царству Российскому грозил кошмар распада,
По крайней мере до таких суждений доходили.
Заморской гегемонии Русь грезилась добычей для захвата
И одержимые стяжанием умы агрессию врагов плодили.
Миг нападения отсрочили ввиду не архиважности задачи,
Сочли нас подыхающими в пьянстве и в распутстве,
И побеждёнными, лишь захотят час нападения назначить.

И в безрассудстве этаком опешили от доблестной победы.
Но, заупрямились считая нас отсталыми на целые века.
А мы попутно с ветром перемен вперёд рванули непоседы
И к Западу неслись опережая «Натиск», как горная река.
Я сократил набор помпезных слов пред титулом своим,
Писаться стало: «Государь милостью Божьей».
Я, уезжая, попечение о Родине доверил избранным моим.

Поставил им задачей Отечество блюсти и усмирять народ.
С девизом кротости поехал: «Я, ученик, ищу учителей»
И преисполнился стремлением влекущим суть мою вперёд.
Чтоб перенять науки и превзошедших нас достичь скорей,
Напомнить - Русь являлась европейским государством
И по культурному развитию шла впереди других на свете,
И на себя приняв удар оставила их в мире безопасном.

В расцвете просвещения участия и доли не имея
Русь затаила клады сил в скоплении достоинств.
И от цивилизации отстав, но всё ж мечту о знаниях лелея,
Напомнили, что мы щитом стояли от азиатских воинств.
Мы не забыли о влиянии Руси на окружающие страны,
О том, как короли искали чтоб русских дев взять в жёны
родниться с нами в честь, чтоб жить с народом славным.

Непобеждёнными мы вышли из многовековой вражды
И жертвы русского народа на алтарях страданья.
К Европе мы пришли - в науках полные невежды.
Но нам не занимать усердия и честного старанья.
Мы с Родиной своей - не только вдруг возникли
И заявили миру о появлении своём и о своих правах...
Мы - Русские и славные! - рода в нас вечностью проникли.

В душе призвание несём и обладаем собственным лицом.
Я царь России - горжусь Отечеством и за родной народ.
Не попрошайкой ездил за границу, а знающим купцом.
Искал я богатения, тем более - за всё заплачено вперёд.
Оплачено печалью в поле битв, где росы как живая кровь,
Которая о верности гласит, чтоб отыскали достоверное.
Такая наша суть, так проявляется к Отечеству любовь.

Неравномерное развитие народов здесь на Земле бытует.
Один - умнее и сильней, другой - глупее и слабей.
Мы же согнулись в немощном упадке - дух тоскует.
Но час настал - труба зовёт «Вперёд!» и мы внимаем ей.
Наше посольство двинулось взяв курс на запад солнца
И я под именем Михайлов Пётр, имевшем чин урядника.
Мне в простоте хотелось видеть - где, что и как ведётся.

Невелика в том важность - жить в блеске церемоний,
Дремать и грязнуть в роскоши торжественных приятств,
Не замечать реальность, усугублять боль подданных своих
И жить с брюшком раздувшимся обильем вин и яств,
Имея обнищавших, что крошку хлеба делят на двоих.
Я ехал за границу, чтобы узнать устройство стран Европы
По их примеру лучшему - Отечество и армию устроить,
И вразумить, чтоб не противились указам остолопы1.

Мне нужно в полном совершенстве познать морское дело,
Чтоб посланных для этого своим умом проверить
И чувствовать, ошибки исправлять и действовать умело,
Всё проверять и контролировать, а не на слово верить.
Необходимо было видеть, как от Европы мы отстали,
И по возможности узнать наипервейшую подмогу,
Которая нас ободрит, чтоб мы скорей всё наверстали.

Тревогу за Отечество я ощущал ещё от юности моей,
И стала очевидна экспансия2 людского беспредела,
Ведь европейцам не помеха - аборигены, ширина морей.
Цивилизация колонии плодила — жестоко, нагло и умело.
Всё чаще взгляды алчные клонились с Запада к Востоку
И предвкушался силовой захват российского пространства.
Я жаждал интервенцию отсрочить и всё успеть ко сроку.

Для государства надобны - порядок, сила и признанье.
Признание могущества, порядок внутренний и внешний.
Одно другим живёт, а во главе стоит масштабное познанье.
И безразлично опыт чей - исконно наш иль зарубежный.
Нас разум укреплял, чтоб отобрать всё лучшее передовое
И слепо не перенимать, и денег не бросать на ветер.
Всё для величия России, чтоб расцвело Отечество родное.

В ответе мы перед грядущим, как прошлое пред нами.
С кого теперь спросить? Почили все - безмолвен прах.
Оставлены на произвол желанья и всё расхлёбываем сами,
И кризис прошлого минуя, мы заполняем пустоту в умах.
Смотреть с предубеждением доставшимся в наследство
И мнить, что если мы не видим - так же и нас не видят?
Нет!, повзрослевшему нельзя впадать рассудком в детство.

Нас ненавидят, зорко наблюдают и изучают каждый вздох,
И выжидают подходящий срок для нанесения удара,
Когда проявится наружу давно подсеянный подвох
И мы приняв чужое за своё отворотимся от благого дара.
Но этого не будет!, я верую в Россию и неизменно верил.
Цела духовная основа наша и воля несгибаемо крепка,
Мы выкупавшие свободу, перед ордой не встали на колени.

Молений недостаточно, нужны труды с самоотдачей,
Необходим громадный флот торговый и военный,
С новейшим строем армию иметь - наипервейшая задача,
На основании законов править с введением учреждений -
Такие цели и задачи передо мной тогда стояли.
В лучах победы выпал путь, чтоб положить предел нужде,
Чтобы России силы - все наши силы в нас воспряли.

И где же обучаться, как не у тех, кому возможность дали
Собой закрыв дорогу всепоглощающей несметной тьме.
Поэтому соседи кровопролитных истощений не познали,
А мы прожили долгие века в ордынской вековой тюрьме.
И вырвавшись - открылись нам плоды идей прекрасных,
Которые зовут, чтоб просветить Отчизну и сознанье,
Чтоб нуждам отвечали все обретения усилий ненапрасных.

В искании мудрейших истин и сил для преобразованья
Повёл я души к поиску доступного рассудку благородства.
Всегда на честь и долг я обращал своё и их вниманье,
Стараясь нравственность привить и отвратить от скотства.
Я-государь, увидел пользу в подданных осознающих благо.
Мне-человеку, совесть в людях, желалось чаще наблюдать
И чувствовать плоды усилий - вот, мной искомая отвага.

Приобретая коренить - тактичность, скромность, вежество.
Усердным навыком ввести триаду эту в сущность.
Чтоб отвращаясь от подлятины, к порядку льнуло естество
И созидало мир, устроив для страны благополучность.
Вот идеал доступный каждому, лишь по усердию его,
Моя мечта, на достиженье коей, кому-то жизни не хватило,
Моя духовная нужда - в произволении ума и сердца моего.

Меня всецело поглотило необычайное весьма мероприятье.
Я знал, что на года уходим мы с посольством за границу
И не утишатся злодеи, чтоб оправдались их проклятья.
Но пользу буду я искать пока способно сердце биться,
Всё прогрессивное учить, чтобы внедрить в Отчизне,
Потребное приобрести, привить на землю благодатную.
К расцвету - все целеустремления моей нелёгкой жизни.

Халатность и беспечность нам годы не простят,
И нам терять нельзя - ни дня и ни мгновенья.
Ведь наша Родина нас просвещёнными скорее ждёт назад,
Чтоб вражьи планы упредил курс трудоёмкий становленья.
Своё инкогнито храня я дал инструкции послам,
Суть изложил, чтоб слово царское на дело их подвигло,
Без помпы я хотел увидеть мир и всё освоить жаждал сам.

Нас Рига шведская приветила, упорно провоцируя скандал
И пресекая интерес, грозили нам стрельбой из ружей.
Не допустили к крепости, которую отец мой осаждал.
Прогнав от кораблей, неудовольствия петлю стянули туже.
Без знатных дел скучая, мы здесь обычьем рабским жили,
Втридорога с нас драли, с гостями так не поступают.
Мы помним всё! И той обидой шведы беду себе нажили.

Накатом бурным ледяные волны купают берега.
Мы, побывав в Митаве, отплыли в путь по морю.
Прекрасен этот водный путь, о нём мне память дорог;,
Ведь я по Балтике путём варяжским шёл - ведом судьбою.
На десять дней опережая тех, кто шёл сухой дорогой,
Пришли мы в Кенигсберг - преимущество в торговле.
Выигравший время - выигрывает жизнь и может много.

В Европе мы невольно стали объектами расспроса.
Пришлось развеять миф о варварском и диком государстве.
Я по пути отужинал с женой и дочерью курфюрста,
Пред дамами, робея, рассказывал о нашем царстве.
В начале встречи ощущалось, что ждали все увидеть зверя,
Но человека распознав они заметно оживились.
Я на вопросы отвечал, шутил бесхитростно, не лицемеря.

Как птицы бились мысли, смущала юная неопытность моя,
Ведь мой природный ум и доброта всё в жизни не заменят.
Я не предался случаю, не приуныл и злом не ослепил себя.
Поэтому усвоил, что недомыслие потомки мне же вменят.
Чтобы упрочить мир, я общество сплотил великим делом,
Всех разобщённых вразумляя, чтобы ко благу обратить
И превозмочь непостоянства своим рассудком зрелым.

Необходимо обновиться и возродить благоволенье,
Определится - хранить полезное, от прочего отречься
И ощутить живое «Я» в полнейшем смысле становленья,
И в силе веры и достоинств о государстве крепко печься.
Я поспешил в Голландию - в столицу делового мира,
В морскую, прогрессивную, культурную, торговую страну,
В державу, где правители одалживали деньги у банкиров.

К всему потребному я хорошо голландским языком владел,
Так как голландец дал мне знаний больше прочих.
Эту страну и грандиозный флот её я повидать давно хотел
И в суть проникнуть, поглядеть на гений ихних зодчих.
Неделю в Саардаме я посвятил осмотру предприятий,
И, главное, работал плотником на верфи корабельной,
И существо моё ценило главное, ища благих занятий.

С предельно чёткостью велись работы от рассвета.
Мне узость профиля тесна, всё изучал я со вниманьем
И мастерам вопросы задавал, они же уклонялись от ответа.
И оставалось действовать, вникая в суть своим стараньем.
Благоволили мне и дали поучаствовать в творении судов.
Фрегат3 заложен был, чтоб нам постичь процесс,
Проникнуть в тайну кораблестроительных основ.

Здесь, в доме м;стера канатных дел, мы поселились
И верфь Ост-Индскую смотрев, к работе приступили.
В трудах заветные мечты исполнились, осуществились.
Имея цель - самоотверженно к ней шли, не отступили.
И сорок кораблей военных устроили морской учебный бой
И над военной яхтой, в пылу азарта, принял я команду.
И изумил всех царь, с морской наукой связанный судьбой.

За залпом залп орудий волнует море, судно и сердца.
Манёвры на воде искусство, всех приводящее в восторг.
Ветр; живят, снаряды разрывают, огонь сжигает паруса.
И здесь в пылу стихий со смертью жизнь ведёт свой торг.
На абордаж4, в свалке сцепившихся судов и в рукопашной,
Сеть абордажная - стеной поднялась быстро вдоль борт;.
Ведь для победы всё, кроме души трусливой и продажной.

К видавшим виды кулакам прилажены клинки и тесаки,
И со штыками ружья, интрепе;ли5 - взмывают как орлы
И топором с железным клювом кромсают доски на щепы,
И рассекаются легко - тела и крепкие узлы.
От ратных дел в круг голова, а кровь на палубу и в воду.
Морской хозяин спит - глубок, бесстрастен, слеп и глух.
Лишь избранный хранит жизнь корабля и личную свободу!

Потух свет дня, окончены ученья, утихла огневая мощь.
На рейде корабли, иные у причалов - рабы канатов и цепей.
Приластилась морская рябь, тихонько опустилась ночь
И не видать швартовых и крепко в грунт засевших якорей.
На шхуне рыбаков прорвался голос сквозь гортанный ком:
«Свою свободу отвоюй в житейском бурном море
И назовут тебя героем, и станешь ты бывалым моряком.

Не горе - тягости, опасности, невзгоды, непогоды,
Вода солёная в лицо, шквал убивающий и качка - не беда,
Когда ничто, никто не в состоянии лишить тебя свободы
И для любви моей, лишь правда - путеводная звезда.»
Так вот и я ведён из прошлго каким-то внутренним чутьём,
Я жил в трудах и мыслил наперёд, что значит априори6.
Мой дух в пути окреп, нашёл призванье в действии своём.

И апостериори7, да, я убеждаюсь по плодам свершённого,
Что любомудрие пришедшее в трудах, глаза мои открыло
И тени предрассудков отступили от духа воскрешённого,
И тайное в сознании людей от правды жизни вскрылось.
Я корабельным плотником трудясь желал поболее освоить.
У мастеров ответ, что показать всего в деталях не умеют.
А нам необходим Российский флот, да поскорей построить.

Правительства имеют в тайнах свой собственный резон,
К тому ж им чудилось, что движет мной шальная прихоть.
Витала мысль: «В России флот создать?, да - детский сон!
Российский царь - юнец и баловень, разнеженная плоть!»
Сейчас же ясно, к пользе нашей служило это заблужденье,
Ведь тайники открыли, не сомневаясь в тщетности затей.
С учётом убеждений, велось о нас превратное сужденье.

По всей Европе знания мы по крупицам собирали,
В дар принимая, покупая, запоминая и в обмен беря.
Купцами продвигались мы, всё лучшее перенимали
И видится теперь, что не напрасно и не зря.
Ходило мнение, что мы невежды, дикари и сумасброды.
Куда уж олухам8 за европейскими державами угнаться?
Но хворь высокомерия не распознала истинной свободы.

Готовность Родине служить нас укрепляла непрестанно,
В пути хранила дав решимость в приобретеньи новых сил.
Иные мнили: «Пётр чужд - того, что царскому пристало.»
Я же под именем и в звании простом Европу исходил.
Нам от Голландии не стало помощи в оснастке флота
Мы сами вербовали мастеров и закупали снасти и оружие.
Так день за днём шла наша честная работа.

К тому же мы приличие блюли в примере всевозможном.
По шторму мы в три дня прошли к английским берегам.
Я адмирала, бывшего при нас, расспрашивал о должном,
Интересуясь нужным, всё несущественное отвергая в хлам.
О, эта чопорность, разит пренебреженьем откровенным.
Я с этой маской незнакомый, искал причину и страдал.
Я изнывал и гневался от близости стояния с надменным.

Я узнавал людей в разнообразии общения и быта.
Передо мной открылся мир, каков он есть на самом деле
Уразумел, что там прогресс, где личная культура не забыта
И где внедрить в потребность культурное развитие сумели,
И все стяжают в ум, и взгляд на жизнь не ослепляет золото,
А недовольство попрано достатком и потерпело крах,
И вседозволенность злодействия на черепки расколота.

В руках осколки прежнего - куски из обожжённой глины.
Тот, кто владеет правом, на них напишет имя злоприимца.
И так, тот, кто опасен для народа, покинет щедрые долины,
Везде с собой неся удел бесчестья, долю проходимца.
Древнейший остракизм9 - как давняя мечта.
Но где сыскать свободу от ошибок, от шаткости сердец?
Уверен я - разумно мир устроен, в ином же ложь и пустота.

Мы месяц в Лондоне прожив, в Депфорт переселились,
И там на верфях нас учил инспектор флота королевского.
И к счастью моему, благорасположенье к нам склонилось -
В звучании душевного, на фоне меркантильно резкого.
Как звон несут в себе сердца созвучия эмоций-настроений,
Разнообразны игры - на нервах в состоянии души.
Жизнь-перезвон: слов, ощущений, мыслей, вдохновений.

Как вши ползут мыслишки злобы, изобретатели коварства.
Сок тел носителей сосут и здесь же гнидами плодятся,
Не различая преступлений и заслуг - беда для государства.
Всё истощают и приносят вред, лишь чистоты боятся.
Реальная угроза государству меня от развлечений удаляла.
Всю мощь энергии труд умственный нещадно поглощал,
Моя увёртливость от жаждущих прелестниц - удивляла.

Часы досуга редкого я посвящал все мыслям и заботе
О Родине моей, что нам грозит и как того не допустить.
Я направляя промысел посольства радел об армии и флоте,
Копил полезное и больше мест стремился посетить.
Россию возвеличить мне надо было в срок наикратчайший,
Иначе «Натиск на Восток» не даст нам шанс к спасенью.
Чтоб выстоять необходимо Державой стать крепчайшей.

Везению в таких делах нет места ни на йоту,
Тем более известно всё о хитрости двурушных заверений.
В глаза лукаво заверяли в дружбе, являя на словах заботу.
Во втихаря вели переговоры, грозящие войной от трений.
Цинизм предельнейший и меркантильный пресс,
Прикрытый ширмою понятий и веером приличий -
Вот поприще суде;б и высших сфер довлеет интерес.

Двуличий изощрённое ристалище открылось предо мной.
Голландия и Англия - в переговоры против нас вступили,
Желали чтоб мы турков отвлекли, ненужной нам, войной,
В то время как они австрийцев с Францией стравили,
Чтоб воевали меж собой и ослабели функции контрольные.
А сами бы обогатились приобретя колонии и рынки сбыта,
Господство на морях и привилегии на торге монопольные.

И не забыто, как в Гааге не дали нам согласья своего
и не сочли возможным чтоб помогать в созданьи флота.
С опаской думали: «Чего бы не стряслось бы не того?!»
Ведь флот - опора благоденствия и сухопутного оплота.
Без кораблей война с османами кровопролитна, долготечна.
И в этом выгода, конечно же, не к нашей пользе.
Расчёт на то, что молод Пётр - поступит с горяча беспечно.

Когда же эта хитрость проявилась и явной стала тайна,
То были извинения пред нами и приторные оправданья.
Урок международных дел, как изворотливость бескрайня.
Я мерзость испытал, но действовал и не впадал в отчаянье.
Уже в Голландии посольство поиздержалось на закупки
И стал вопрос: «Где денег раздобыть, да поскорей?»
Быв без гроша, пришлось дать Англии табачные уступки.

Пришли в Священно-римскую империю германской нации.
В столице Австрии я встречи с императором добился
И принялся за дело, благоприятной ожидая кульминации.
Я думал, что расстрою сговор, который в тайне сотворился,
И цесарь утвердит слова о продолженьи действий боевых
И от достигнутых согласий не пожелает отступить.
Но всё сводилось к этикету, в дрёме любезностей пустых.

Как поступить и что мне делать? - так напрягалась мысль.
Конкретно говорить о деле мой собеседник не желал.
А мне пришлось терпеть - притворства приторную слизь,
Глотать слюну обиды горькой и наблюдать надежд провал,
Превозмогать в себе свою горячность, чтоб дух не понесло.
Готов я был идти на компромиссы и пересилить гордость -
Чтобы найти лекарство, которое бы Родину спасло.

Веками дурь антироссийских дум засеивалась, как бурьян
И благонравная мораль во всём мгновенно попиралась.
В умах бессовестных кипит гнилой враждебности кальян -
Бесцеремонностью чадит, чтоб пропаганда10 соблюдалась.
И понял я, что для общения с правительствами стран иных,
Чтоб обернулись и услышали, весомый нужен аргумент -
Всемирно признанная сила, для достиженья благ земных.

Бесспорно, всякая миазма11 вмиг отравляет атмосферу.
Что делать?, хочешь или нет - нюхнуть придётся пакость.
Ведущая ко благу цель мне помогла - жить не утратив веру,
И чётко разглядеть людскую слабость подлую двоякость.
Распавшийся союз антиосманский не удалось скрепить.
В противность европейцам я бедствия на юге не желал
И размышлял в себе упорно, как нам полезней поступить.

Бесспорно наше возвышенье враждебно встретят всюду.
Сплетение интриг - уж всё предрешено, не к нашей пользе.
Каким-то чудом время отмерило нам к укрепленью ссуду,
Чтоб превозмочь себя и не жалеть о том, что будет после.
Бои международных отношений предстали предо мной,
Много секретов - неизвестность, как туманность-поволока.
На западе Европа, к востоку Азия - мы связаны судьбой
И заявляем о своих правах, в величии исполненного срока.

продолжение следует