Любовницы снежного человека..

  Попутка остановилась у размытого через речку моста. Из кабины вылезли две грудастые женщины. Как они там умещались. удивительно, поскольку в бёдрах казались неохватные. А из кузова спустились две девицы, также не обиженные природой ни в бёдрах, ни грудями, а за ними парень лет семнадцати и мужик за тридцать с гаком.
  - Есть страшно хочется!- сказала рыжеватая женщина.
  - Могу предложить выпить, чтобы согреться, - сказал мужик,- А кто будет пить,
дам закусь.
  Он разлил в два гранёных стакана водку. Первой выпила рыжая, потом сам мужик. и разломил краюху хлеба, дав кусок ей и себе. Остальные также отпили и закусили хлебом.
   Мужик принёс охапку кем-то срубленных и уже побуревших еловых лапок и можжевеловый куст, а парень надрал бересты. Вскоре огонь заплясал по сучьям и стало повеселей, хотя мгла рассеивалась только около костра, а речка  тонула в тумане.
  - До деревни далеко, а тут есть рядом старый хутор- сказала рыжая.
  Все пошли за ней вдоль речки, а потом на холмик к дому, который с виду казался ещё справным. У крыльца белела половина поленницы дров.
   Парень занёс охапку дров к печи. Мужик жестом остановил его. Сначала прочистил
дымоходы, потом открыв  засторонок и трубу, зажёг две лучины с берестой.
  - Если долго не топлено, могут быть воздушные пробки и дым повалит не в трубу.
а в избу,- объяснил он. Потом нащипал лучины и положил несколько  тонких поленьев , а когда вовсю разгорелось, добавил поленья потолще.
  Парень открыл подполье и достал банки капусты и огурцов.
  - Не испортились?- спросила девушка.
  - С виду почти свежие.
  Все продолжали выпивать и закусывать. Женщины нашли крупы и сварили каши. Когда
уже насытились и опьянели, стали знакомиться.
  - Меня зовут Фёдор,- сказал мужик.
  - А меня Иваном, можно Ваня- улыбнулся парень.
  -  Манефа- сказала ,пьяно улыбаясь рыжая женщина. Её соседка оказалась Груней, а девицы Машей и Зиной.
   Когда уже в избе воздух согрелся и запахло жильём, все раздели верхнюю одежду.
Поскольку, кто ехал в кузове, успели немного промокнуть, повесили и положили одежду на русскую печь.
   Фёдор зашёл в горницу и ,вернувшись, сказал прямо:
  - Кровать одна. Может крутанём бутылочку и поцелуемся, кто со мной?
  - Да и так ясно, я уже готова- пьяно ухмыльнулась рыжая.
  - Я ещё хотел спросить, у кого дни безопасные?
  - Да у меня и безопасные, - расхохоталась рыжая, - сколько ребят и мужиков не было, не от кого ещё не залетела!
   Когда они завозились на постели, остальные ещё оставались за столом, доедая. что Бог послал.
   - Ты глубже, глубже, не стесняйся,- донеслось из горницы.
   Девушки залились краской.
  - Груня обняла Ваню-
  - А ты хоть с девками или с бабами пробовал?! - спросила его Груня
  - Нет,- покраснел Ваня.
  -Ну, я тебя научу, так и быть.
  Она сполоснула банку из под огурцов и налила половина воды.
  - Сходи на улицу и помой своё хозяйство.
   С красным от смущения лицом Ваня пошёл к двери. Груня взяла вторую банку, доела капусту, сполоснула и  также наполнив водой, пошла на улицу подмываться.
  Девки расстелив старые фуфайки и набросив на них свои немного подсохшие куртки
прилегли у стены.
  Когда Груня с Ваней зашли в горницу, Фёдор уже спал и рыжая, бесстыдно раздвинув ноги, тоже забылась сном. Груня стащила с них одело и накрыла их покрывалом. На одеяло она легла сама в углу горницы и, раздеваясь, позвала Ваню.
Он стеснительно подошёл.
  - Надо мужиком становиться. Этого только монахи избегают да и то, может, пробовали до  того как монахами стать.
   Утром они нашли в огороде самородкой растущую картошку и, накопав два ведра и намыв, изжарили с топлёным козьим салом. В подполье  оказалась бутылка красного вина, её разлили поровну.
 - Я предлагаю тост за молодых! - сказала Манефа и смачно поцеловала Фёдора. Груня повторила с Иваном несколько раз.
  - Вот ведь не знаешь, где мужика найдёшь. Удивительно друг к другу подошли, тютелька в тютельку!
    Девки залились румянцем.
  Вовсю рассвело и показалось солнышко. Развиднело дали.
   - Нам с Иваном вот к тем холмам - сказала Груня- показав вдаль горизонта.
  - Да всем вроде туда, но хочется как-то спрямить- сказала Манефа.- Дальше ещё хутор, а оттуда раньше была прямая дорога.
   Пока они шли до второго хутора, погода испортилась и заморосило. Даже прошла полоска града.
   На сырой дороге они увидели огромные следы босых ног.
  - Где-то тут снежный человек обитает, - сказал Фёдор.
  - Может повернуть обратно,- испугались девушки.
  - Вам есть чего бояться, а нам -то бабам что. Не конский же у него и не бычий.
  Когда дошли до второго хутора небо совсем обложило тучами. Они хотели свернуть к избе, но путь им преградила широкая в кости и бедрах женщина лет сорока. Груди её были чуть не с голову.
   - В избу не приглашаю. Если хотите переждать грозу, лучше в бане.
   Манефа стала с ней шептаться.
   - Да огромный, особенно в плечах и волосатый. Говорит плохо. Я так поняла, что он из раскулаченных чудом выжил от голода и холода. Всё хочет расправиться с теми, кто их, малых детей, из родного дома выгнал . Я ему доказываю, что их и в живых уже нет.
   - Ну, а не больно тебе с ним спать было?
   - Сначала было больно, а теперь привыкла . Ребеночек родился.
   - На тебя или на него похож?
   - Да маленький ещё.
   В бане сидели недолго. Калерия принесла им четыре яйца и по банке литровой козьего молока. Хлеб кончился. Едят в основном картошку и рыбу, которую он ловит.
   - А как рыбу ловит?
   - Шарит под камнями налимов, а другую рыбу просто руками хватает. До меня он жил с моей тёткой из дальней деревни, прижили двух ребят. Она ему оказалась сродни. Как он только нашёл  нашу округу, ведь поди тысяча километров из тундры. куда их на верную гибель выслали. Мать моя. когда жива была, рассказывала. что комбедовцы хуже зверей были не жалели раскулаченных, даже детей. В каждой деревне по 7-8 хозяйств разоряли, а хутора подчистую. У помор да в Лешуконье и по 15 хозяйств зорили, воевали с самолучшим народом. Наша семья  хватила также лиха. И слёзы градом покатились по щекам Калерии.