Сказы о Москве. Глава 8- Москва просвещённая

    Сказ ученого

Стол, шкафы, бумажный запах
Типографского листа.
Полумрак. Я в цепких лапах
Тишины, она чиста,
Неподвижна, невесома.
Книг высокие ряды.
Это кажется знакомым,
Зал читальный и труды...
Слева, слышу хруст страничный.
Сколько миновало лет?
Что бояться! Неприличных,
Злых людей здесь точно нет.
Вышла смело из-за стенки...
За столом, склонив чело,
В парике высокий, крепкий...
Будто знаю я его...

- Это кто в библиотеку
Заглянул в столь ранний час?
Уж то девица, потеха,
И откуда ты у нас?

- Я? ...Давно зайти мечтала,
Чтоб увидеть пару книг,
Но ведь я и не мечтала,
Столько их... Счастливый миг!

- Что ж, сие отрадно слышать,
А от девицы тем боль.
Я, Михайло, сын Василич,
Ломоносов, и позволь
Мне узнать, с кем честь вот вышла
Повстречаться в сих стенах
В университетской тиши,
Или тиши, позволь узнать.

- Что Вы, право, честь. Я Света,
Дочь боярина в Москве.
Дядька мой учился где-то
За границей при Петре.
Много от него узнала
О науках, о стихах,
И философов читала,
Видно есть они в шкафах.

- Молодец! Подумать стоит
Про девичий факультет.
Ох, хочу, чтобы доступным,
Стал бы университет!
Столько сил отдал, недаром,
Чтоб в Москве он был открыт.
И теперь вот здесь, по праву
У кремлевских стен стоит.
Правда, зал аптеки бывшей
Мало, будем мы расти.
Нам Европы стать повыше
В просвещении пути!
Бьюсь сегодня не от скуки,
Чтоб на русском языке
Здесь читались все науки,
Только б сил хватило мне...

- Скажите, сударь, создан Петербург,
Москва теперь давно уж не столица.
Но почему, вот Вы, решили вдруг,
Что здесь наукам тоже нужно сбыться?

- Ну что ж, скажу, Россия велика.
Негоже ограничивать ученье
Столицей лишь, и пусть она крепка,
Но для талантов мало лишь стремленья.
Должны Умы Руси мы поддержать,
И дать им шанс расти и развиваться.
Придёт пора, Россия сможет дать,
Что уж Москве, Сибири просвещаться.
Шагнём на миг в Петровы времена:
Начало века, строилась столица.
А что Москва, горела, как всегда,
Запрет на камень*, как не задымиться.
В тридцатые ж, мерцаньем фонарей
А не огнём меня встречал твой город,
Спрямленьем улиц, ростом площадей,
Изданьем книг, газет, и вот он повод!
Москва созрела, вызрела тогда
Для просвещенья. Зерна в ней осели.
С тех пор мои усердные года,
Хотел здесь для науки колыбели.
И знай, сударыня, хоть каждый день как бой,
Который хочет нами насладиться,
Но у тебя, у всех, у нас с тобой
Есть то, что подороже колесницы,
Дороже злата, почестей, утех.
Оно нам дарит путь к таким вершинам,
Что нам не снились, и ко злости тех,
Для просвещенья наши плечи, спины,
Умы, так дайте пищу для умов.
Санкт-Петербург, Москва, пойдём и дальше.
Помогут Государыня и Бог,
И не найдёшь в словах моих ты фальши.

- Михал Василич, в радость Ваш ответ!
Заря сияет эры просвещенья.
Ваш труд упорный, нам приносит свет.
Теперь за нами дела воплощенье.

-Глаголишь радость для моей души.
Видать не зря с Шуваловым просили,
Я знаю, есть кому за мной служить.
Наукам и учению в России.

И Ломоносов, глядя сквозь века,
Раскланявшись, походкою могучей
Пошел, науки мастер и слуга,
Сквозь детище своё в Москве растущей...

Я счастливая, свиданье
С Ломоносововым, в Москве,
В центре века, где уж зданья
Стали краше и в Кремле,
И в округе, ведь царица (Елизавета Петровна)
Придала им новый вид.
Ей расширила границы,
Чтобы гордость, а не стыд.
Дочь Петра Петровский ветер
Не забыла, с ней живёт,
А потомков вспомнят дети
Там у Красных у ворот,
Или на горках Воробьёвых,
Стоя перед МГУ,
О годах былых суровых,
Когда мало лишь кому,
Это было очень важно,
Кто наукам предан был,
Просвещению отважно
Жизни не щадя служил.

Снова в путь, в конец столетья,
Катерининской страды,
Обозреть Москвы соцветья,
Многолетние труды...


 Сказ кавалера на маскараде

Парк, цветы, фонтана свечи,
Вдалеке большой дворец,
Многолюдно, танцы, речи,
Маскарад сему венец...
Кавалеры дамы, чинно!
Знати светский разговор.
Я на празднестве старинном.
Интересно, чей же двор?

Вдруг дыханье за плечами,
Даже вздрогнуло внутри,
Благо маска над очами,
Ну же, Света, посмотри…
Обернулась, так и знала,
Яркий праздничный наряд,
Хоть под маской, но поймала,
Я мужской и острый взгляд.

- Не окажете ли милость
Вы со мной потанцевать.

Он не юн, хотя игривость
Можно в тоне прочитать.

Улыбнулась…  - Милость Ваша,
Реверанс, его поклон.
Вышли в круг, волненья чаша
До краев, спокоен он.
Закружились плавно, мягко,
Как легки его шаги,
Царский бал, не верю, славно!
Дрожь ушла с моей руки.

- Кто Вы, сударь?

- В том интрига
Маскарада на балу.
Граф иль князь, для танца мига
Все равны в его кругу.

Стихли музыки аккорды.

-Не желаете пройтись?

Посмотрела взглядом гордым.
Любопытно. Согласись.

- Право сударь, да, ведите,
Я интригу поддержу,
Но за это расскажите
О Москве мне.

- Расскажу.

- Я, признаюсь, из столицы,
Мало знаю о Москве
Во правление царицы,
Лишь слыхала о чуме.

- Была чума, то правда, страх и смерть.
В семидесятом, люди умирали,
Но Матушка смогла преодолеть,
Императрица. Город очищали.
Водопровод ведется из Мытищ,
И не в Москве людей теперь хоронят.
А для больниц она уж сколько «тыщ»
Передала. Ей долгих лет на троне!
Екатерины столь усердный труд
Придания Москве лица Европы
Уже узреть, пожалуй, можно тут.
Хотя бы, вот, дороги, были ж тропы.
А посмотрите, новые дворцы:
Сенат в Кремле, и комплекс в «Черной Грязи» (ныне Царицыно),
Особняки дворян, бояр, князей,
Ведь на века теперь Москву украсят.
Сказать по правде, смелые шаги.
Снести ворота, башни - белый город.
От Земляного Вала лишь комки
Остались, но, поверьте, был ведь повод.

Не крепость нам нужна, для жизни град,
Удобный, многолюдный и широкий,
Для всех, кто внутрь зашел московских врат,
Князей, бояр, крестьян, солдат, убогих.

И я горжусь причастностью к сему,
К тому, что вместо стен простор Садовых,
Пред Ренессансом шляпу я сниму,
Он подарил Москве фасадов новых,
Колонн ансамбли, статуй стройный ряд,
И барельефов в мантиях античных,
Бестужева дворец, Нескучный сад,
И этот дом, Орлова, свет столичный.

А храмы, в коих весь московский дух:
Там, Мартин Исповедник, эх…, творенье! (построен учеником Родионом Казаковым)
Колокола теперь ласкают слух,
Царицынская- церковь Вознесенья. (улица Царицынская, ныне Никитская)
Теперь о просвещении мой сказ…
Как Новиков в Москву переселился,
Так в Университете в тот же час
Журнал с газетой для людей открылся.
И в свет российский вышел Карамзин,
Державин, и, конечно же, несчастный,
Радищев, что среди  московских зим,
Писал тот путь к Москве, да столь опасный.(Путешествие из Петербурга в Москву)
Но это все лирично, а народ?
Вы спросите меня, и я отвечу!
Защиту и заботу от невзгод
Императрица приняла на плечи.
Я толковал  про наш водопровод,
Неглинная вот будет под землею.
От оспы прививают с года в год.
Стоят больницы, дом сирот построен.
Дела большие сделаны в Москве.
А говорить о них могу я долго.
И благодарен Богу и судьбе,
Что все это вершилось не без толка.
Вот вспомнил, что ученый говорил,
Которого я знал не понаслышке,
И для его мечты, ведь «тож» творил,
Чтоб было где студентам ставить книжки.
Он говорил: «Хоть каждый день, как бой,
Который хочет нами насладиться,
Но у тебя, у них, у нас с тобой
Есть то, что подороже колесницы»
Он воспевал учения венцы,
Дополню я  величие фасадов:
Дома, больницы, храмы и дворцы,
Убранство города, да и для глаз отрада.
Уверен я, что  только красотой
И чистотою улиц да  проездов
Мы победим невежество, разбой,
Грязь и убогость, коим здесь не место.

- Я заслушалась, спасибо.
Удивительна Москва!

- Да, теперь здесь много дива,
По Европе уж молва.

- Я прошу Вас милосердно,
Кто же Вы, с кем вышла честь
Танцевать, вести беседу?
Расскажите, кто Вы есть.

Улыбнулся, взгляд - прожектор…

-То есть, кто же я таков?
Ну, извольте, архитектор,
Матвей Федорович Казаков.

- Значит, Вашими трудами
Рос и Университет,
Кремль, Садовая с дворцами,
Их фасадов яркий свет?!
Вот теперь и я с поклоном
Воле Божьей и судьбе,
Словно колокольным звоном,
Встреча с Вами, свет во мне.

- В этой встрече столь случайной
Вы позволите и мне…

- Пусть останется то тайной
Маскарада при луне.

- Ваша воля, разрешите
Проводить Вас до дворца?

- Буду счастлива, ведите.
И сияние лица.

Вот он, век Екатерины,
Елизаветы и Петра.
Закрываются гардины
Века, дальше в путь пора.
Я не знаю, с кем придется
Снова встретиться, когда.
Сердце гулко, гулко бьется,
Ну да это не беда.