Поэма о Великом начале Третья глава

Глава 3. «1920»
Не миновать тебя в моей судьбе,
В которого всмотреться пожелала.
Мясницкая тебя околдовала
И подворотня кланялась тебе.

Давно ли ты студентом был, Антон
И нами управлял как бригантиной.
Но резок ты.
И камень, а не глина –
Твой памятник и твой диапазон.

Распахивает двери ВХУТЕМАС,
И Равдель ректор стен небезызвестных.
Всё новое,
А, значит, интересно.
Всех Маяковский связывает нас.

А факультеты встроены в одно.
Для этого есть основная база –
И скульптору,
И металлисту глазом
Законы формы постигать дано.
И сняв в углу «профессорский костюм» -
Большую кепи и простую блузу –
На раунды
Ты уходил из вуза,
Как некогда в студенческий загул.

Взять за руку тебя? Остановить?
Там вечером за чаем Маяковский,
«Крюшоны» в мисках и чужие блёстки.
Тебе ещё, Антон мой, долго жить.
Да, он умрёт за праздничным столом,
Зарезанный, как роза от Дюваля –
Кондитера с Покровки, - понимая,
Что ты ещё походишь в Моссельпром.

Не чувствуя, что ветрен всякий пир,
Ты разобьешь любимую скульптуру
И Бриков приумножишь агентуру,
И станешь думать… Так устроен мир.
Чтоб что-то сделать, надо разрушать:
Любовь, надежду, веру, дом, искусство.
Коряво так –
Для подлинности чувства –
Летит и плачет русская душа.

Кто нынче вспоминает Иордан?
Что Корюшкин Зот Зотыч, - не поверю!
Не мелочись, когда грядут потери
И пред тобой бушует океан.
Сей простоты не взвесить на весах.
И эту правду знали мы довольно.
И выжили,
И выстрадали войны
С песочным безразличием в часах.

Ты говорил «Будь проще!» много раз…
Твой друг привёл с женой свою подругу,
Столь странную,
Что я пожала руку…
Ты на неё смотрел, как сквозь алмаз…

И наполнял чаровнице бокал;
Оракул жён притих, как подобает…
Ты бабочку заметил над губами,
Которые рассказ ей целовал:
«- Отец мой вешал баночку на сук.
Кидали в неё, каждый, сколько может…
В Кахетии, -
Где грусть богатых гложет, -
Все бедняки имеют райский слух.
Я говорила, что отец мой пел…
В духанщика по ушки влюблена я;
Олени! Львы!
Картина дорогая;
Брат Пиросмани вывески узрел.
Он младшенький, любимец всей семьи.
И сажей, что угодно, нарисует;
Привяжется
К единорогам всуе.
Но очень любит, чтобы было пять:
«Пять дел в неделе, пальцев на руке
И пять мужей ты унесёшь в платке».
«Послушай, - говорю ему, - Давид,
Пойдём зимою в красную Россию:
Всё белое, а воздух ярко-синий,
И красный Кремль посреди стоит».
И он запел, а я пошла одна.
Здесь снова я любима и жена».

«- Какое благо - этот новый быт, -
Потом ты мне рассказывал степенно, -
И денег нет.
И просто современно.
Ребёнка – в ясли…»
«- В яслях – менингит!»
«- Зато для деток – хлеб и молоко!
У нас с тобою – хлеб или селёдка…»
«- Капуста есть!
Повидло вот от тётки…»
«- Коммуна – это очень высоко!»