Ни слов, ни даты

Безумство и ток измеряются в киловольтах, следствие – кома, ведущая к диссонансу. Пальцы сцепляя на рукояти «Кольта», я погружаюсь в мягкую дымку транса, и в тишине, долбящей в виски набатом, сердце твоё колотится без надежды – ты превратился в одну из гранитных статуй, что под Луной так похожи на совершенство.

Враг мой, не бойся, это не покалечит, но и ничто не предотвращает выстрел – кроме зрачков, принадлежащих зверю, слишком похожих… нет, невозможно. Быстро щёлкнул затвор, и теперь во Вселенной двое: ты – не охотник, я – наконец не жертва. Сколько ночей для меня начинались воем? Сколько ночей были предсмертным бегством? Скольких ты отнял? Скольким не дал родиться? Пальцы не дрогнут этой чернильной ночью. Пусть твоя шерсть позабытым кошмаром снится, пусть в моих венах что-то дробится в клочья, пусть этот взгляд… только тень от лучей надежды, здесь, в тишине, расцветающий лазуритом – может ли быть, что я видел его и прежде?

Ток и безумство здесь воедино слиты – мне не вдохнуть, почему-то не шевельнуться. Всё этот взгляд, выцветающий в ярко-красный, я обещал, понимаешь, домой вернуться тем, кто закончит эту плохую сказку, плечи – как вата, падаю на колени.

Вижу оскал выше прицела «Кольта».

Вот уже близко лёгкая поступь зверя, я забываю, что больше не будет больно, мысли и чувства мечутся резонансом. Здесь, под Луной, никто не услышит воя, я обещал, понимаешь, не смею сдаться.

Это не я вернусь от тебя героем. Жму на курок, ты скулишь и подходишь ближе, эти глаза… я их видел когда-то раньше. Вот уже шею шершавое пламя лижет, и я не знаю, не знаю, что будет дальше! – старые шрамы вскрываются без усилий, и про меня не напишут ни слов, ни даты. Холод от шеи перетекает в спину, вот моё горло окутывает прохлада, всё исчезает, кроме твоих бездушных, чёрных зрачков, отливающих ранней вишней, и по запястьям струятся свинец и стужа. Всё исчезает, я падаю. Ниже, ниже.

Безумство и ток измеряются в киловольтах – если, конечно, кто-то не скажет «хватит!»,

я не просил, чтобы не было больше больно,

но надо мной не напишут ни слов,

ни даты.