Эдгар

...а был он когда-то белее, чем сон снегов под настом из пепла, молитвы и молока. Клевал заключённого в колкую кость оков — была эта ноша лавандова и легка. Над гладью взмывая карательно-синих вод, не выполнил Божий и Ноев смешной обет, и Бездна отверзла свой смольно-знакомый рот, чтоб был он во траур опущен и им одет. Скользил по пустыне, клевал колдунов глаза, крестово подножье не смел омрачить крылом — и было проклятье тяжелым, была гроза опущена мощной рукою зари, потом — потом в клюв возложено было клеймо «украл». Сплелось тёмно-красное, огненным запеклось, и он улетел, чтоб вернуться в глазах зеркал, норд-вестом слепящим впиваясь в земную ось, так тихо входя в обречённости чёрных стай. Глаза (не)блестящи, (не)верящи, но круглы. Пусть бьёт по ушам их отчаянно-хриплый грай, когда, словно Феникс потерянный, из золы восстанет и сядет на пыльный и светлый бюст и рун гематитовых старую вязь явит — так станет твой дом без кого-то нелепо-пуст. И горек, и сладок; целебен и ядовит родится твой Ворон, и каждую ночь в тебе:

/там нет ничего,
есть лишь только
вода
вода/

И губы спекутся в безумьи, в огне, в мольбе
коротким и призрачно-горестным
никогда.