Парнишка-ветер целый день

Милая Сарочка Рубиновая,

Ты огорчаешься оттого, что здесь так мало пишут рецензий на мои стихи, которые Ты, как и ещё несколько поэтов на стихи.ру, высоко ценишь. Особенно Ты это делаешь - с любовью и радостью оттого, что в этом мире Поэзии Ты не одна, пишущая стихи на высоком уровне. Ты никому не завидуешь, как и я, ибо Ты понимаешь, что, чем больше истинных незлобивых поэтов, то тем выше и крепче Древо Русской Поэзии. Безуспешен поэт, который стремиться увидеть себя единственного любимого в нашей Поэзии: он ведь будет не чем иным, как одиноким тонким стеблем в пустыне Непоэзии.

Сарочка, мы в России живём в относительно хорошее для поэтов время, хотя наше общество поклоняется сейчас Маммоне. Сейчас в русской поэзии нет начальников и подчинённых, зависящих от этих начальников, как было в Советском Союзе. Там даже самые талантливые поэты могли добиться опубликования своего стихотворения, нескольких стихов ("подборку") в журнале или газете, издать свою книгу стихов через издательство только в том случае, если этого захочет редактор. А редакторами тогда практически на 100% были бездарные чиновные поэты, неизвестные, как правило, публике. Почему? А потому что талантливый и уже пробившийся в люди в Союзе писателей СССР автор за редким исключением не желал быть редактором. Редактором хотел быть плохой стихотворец, которому нужна была зарплата в синекуре, то есть на месте, где можно делать вид. что работаешь, а также возможность публиковать стихи других редакторов в своём издании с тем, чтобы те взаимно публиковали его опусы. Это среди писателей имело название "перекрёстное опыление" (выражение из ботаники). А пробившийся в известные поэт или писатель не нуждался в небольшой редакторской зарплате: он получал солидные гонорары в издательствах. Причём на основании государственных правил, чем знаменитее и награждённее всякими званиями Лауреата разных государственных премий был поэт, тем ему платили бОльшую сумму. Так, если мне в издательстве "Советский писатель" за каждую строчку моей долгожданной книги стихов платили, по официальным правилам, как "рядовому" поэту, кажется, два рубля, то бездарнейшему лауреату Премии Ленинского комсомола Андрею Дементьеву, который однажды тоже "по правилам", без очереди, зайдя вперёд меня, зашёл в кабинет редактора, платили уже, кажется 3 или 3 с половиной рубля (после падения СССР этот комсомольский стихотворец стал "демократом"). А Лауреатам Государственной (Ленинской) премии платили по 5 рублей за их строчку, хотя их книги с длинными поэмами о любимой партии, изданные огромными тиражами, пылились на полках книжных магазинов.

Бездарные редакторы, а также окружавшие их разбойники-рецензенты, нанятые только для того, чтобы отклонить рукопись поэта "с улицы", как они выражались, а то и, как они говорили за его спиной, "графомана", поскольку он был не из их мафиозного круга самодельных "гениев" Они с дьявольской радостью и издёвкой отвергали рукописи "чужаков". Даже когда рецензенты, которые не могли не расхвалить мои стихи (я храню все рецензии с 1972 года) и советовали редакции издать книгу моих стихов, редакторы отправляли мне рукопись "на доработку" а после доработки не принимали, отписываясь, что я доработал недостаточно, а что именно надо доработать, указать отказывались! Потом я узнал, что эта "отправка на доработку" означала форму отказа за то, что я чужак, не догадавшийся сводить редактора в ресторан и т.п. Я был так беден тогда, что не мог бы сводить кого-то в ресторан, а будь я богат, всё равно не пошёл бы на такую форму взяткодательства да ещё в области святого искусства. Я знал одного неплохого поэта, который работал редактором, но потом спился. На мой вопрос, почему это произошло, он прямо сказал: "А как могло быть иначе, если мне наливали (водку и коньяк) в бокал справа, спереди, слева и из-за спины через плечо!.."

Но подлее всего в этой системе было то, что эти негодяи умышленно внушали начинающим, но уже профессионально пишущим поэтам мысль, что они бездарны и что им следует заняться общественно полезным трудом, а "стишки" писать только в альбомы любимым девушкам, которые "схавают" всякую любовную чушь. Страна Поэзии выглядела в те времена, как поле после битвы, усеянное трупами воинов у Пушкина в "Руслане и Людмиле", но вместо воинов это были так и не пробившиеся в печать поэты.

Сейчас никакие поэты не могут помешать другим поэтам или публиковать свои книги на собственные средства, если они есть, или здесь на стихи.ру. Завистники, конечно, могут "троллить", то есть морально убивать чувствительных поэтов, но только в том случае, если поэты им верят и вступают в ними в полемику или отвечают хотя бы в двух словах. Я троллей без слов отправляю в адский Чёрный список. Они это поняли и в целом не смеют беспокоить меня. На серьёзную критику готов отвечать, но её не бывает. Поэтому единственный способ огорчать меня и Тебя, моего доброго друга и ещё нескольких друзей, это сперва бросаться группами и в одиночку читать каждое моё новое стихотворение, а потом набирать в рот сомнительной "святой воды" и молча удаляться. И лишь некоторые пишут замечательные рецензии или добрые реплики.

Но меня это не огорчает, так как у тех авторов, у кого на одно стихотворение бывает написано до сорока рецензий, чаще всего хватают с неба не звёзды, а звёздную пыль.

Я обожаю Твою сегодняшнюю рецензию: она сама как стихи, только лишь по форме в прозе. Из неё я узнал о своём стихотворении (и о себе!) больше интересного, чем знал сам. Как хорошо Ты написала, что БОЖИИМ коровках не интересно знать мнение толпы. Недаром они на всякие старинные по происхождению детские песенки типа

"Божья коровка, полети на небко,
Там твои детки, кушают конфетки..."

никак не реагируют и ни за какие конфетки не покидают широкое поле русской Поэзии, а влезают с его Древа на небо только тогда, когда им необходимо послушать совета Бога.

Я туда не летаю, а слушаю Твои советы, потому что их через тебя передаёт Бог. Ты же - дар свыше, великий Талант и великая добрая Душа!

Кланяюсь Тебе ещё ниже, чем Ты мне(!),
Твой Костя Хрустальный.

Константин Фёдорович Ковалёв   01.06.2017 16:03   Заявить о нарушении