На пике высоты

       С каждой ступенью шаги становились всё медленнее и глуше. Подъем на высоту нес за собой ускоренное сердцебиение и дыхание ртом. Потертые перила лестницы не вызвали доверия, так что приходилось идти с осторожностью, но дорога была настолько знакома, так что путник мог пройти и закрытыми глазами, при этом не упасть в открывающуюся черную пасть ущелья. Если посмотреть назад, то внутренне состояние замирало и съеживалось. Огромные валуны смотрелись маленькими точками, но если добраться до цели, то откроется божественный вид: синеющая гладь воды, смешанная с белоснежной пеной и островками уцелевшей зелени, красно – бурая поверхность источенных скал, эхом отвечающих на призывные удары волн.
       Смотровая башня – маяк была заброшена, но этот человек знал сюда ход с детства, когда впервые на спор смог пробраться через потоки воды на высоту. Здорово испугавшись, но влюбившись в это место навсегда. Периодически он стал приходить, сначала полюбоваться, а потом просто побыть одному, отпуская свои печальные и радостные эмоции в пучину пенной воды. Сегодня он шел, не спеша, раздумывая о чем – то тяжелом, так как при каждом шаге он не летел, как прежде наверх, а наоборот присаживался, как будто ноша была настолько тяжела, что он боялся, что не донесет ее до цели.
     Дойдя до смотровой площадке, он, как в детстве, выглянул в окно, наблюдая, как лучи проникают в воду, и она светится ярким отблеском глади. Как небо насыщенно яркими кобальтовыми оттенками, когда грудь начинает расширяться от счастья и умиротворенности. Но путник поежился от влажности и разряженного воздуха на высоте, отошел от окна, не желая пугать морских обитателей этих мест, и присел на каменный пол. Порывшись в углу, он нашел приготовленный хворост, и положил его на середину комнаты. В кармане плотно завернутые с целлофан находились спички. Он зажег одну из них, подержав ее сначала, между ладонями, ощутив ее ожег, ее красно – желтый всплеск, и подарил рождение небольшому костру из пахучих ветвей. Едкий дым проникал в легкие, вызывая кашель, и горький вкус слюны. Путник потер ладонями покрасневшие глаза и пошевелил хворост рукой.
   - Я хочу поговорить с вами, духи, - путник присел на корточки, и прижался спиной к холодной влажной  покрытой мохом стене.
На небе возникли чернеющие тучи, которые стали сгущаться, нависать возле башни, как тяжелые свинцовые капли, пугая тем, что могут упасть на землю, оставив глубокую впадину на память. Ветер стал усиливаться, забрасывая в окно порывы ледяного воздуха, соленых капель воды, смешанной с кусочками ароматной земли. Но костер продолжал гореть, как ни в чем не бывало. Да, и путник не стремился убежать от той действительности, которую вызвал.
   - Я узнаю, тебя, орешник. Ты снова обращаешься к нам, - голос был трещащим, - И в печали твое сердце, я чувствую, ибо в нем тепла. Оно заледенело в оковах разочарования.
   - Как и в детстве, ты обратился ко мне первым, и назвал меня орешник, дух огня. Но почему ты называешь меня так? Ты сказал, что пояснишь, когда я вырасту. Я вырос.
   Огненная тень вышла из огня, и присела рядом, окутывая жаром телом путника, так что в его позиции стало меньше дрожащего напряжения.
  - Мне не важно, твое земное имя. Орешником нарекли тебя звезды при рождении. Это твой тотем, твое начало, твое я, которое, то дремлет в тебе, то не дает тебе покоя. Но  оно дано тебе на всю жизнь. Зачем ты вызвал нас? – языки пламени лизали ступни человека, но он не чувствовал боли, а только больше погрузил их в мягкое красное полотно.
  - Я влюблен, дух огня, - и это признание было пропитано горькой правдой и сладкими мечтами, что делает душу окрыленной.
  - Влюблен? – произнес дух огня, как бы пробуя это слово на вкус, мелодично растягивая, - Но это участь любого человека, это пугает тебя?
  - Это не пугает меня, это разрывает мою душу на части, я не знаю, как мне быть.
Дух тени, стоящий в самом углу и играя с песком, проскрежетал, как по камню.
  - Страхи – это так естественно. Смел не тот, кто их не имеет, а тот, кто преодолевает их, смотря им в глаза. Когда я точно знаю, что это сердце еще способно биться.
   - Я не об этом, дух тени. Да, мне страшно, и я борюсь с ним. Каждый раз я хочу уйти от нее, но снова возвращаюсь, как к неведомой мне силе. И тяга настолько сильна, что я теряю контроль, мое желание помочь, делает меня беспомощный и несчастным. Скажи, дух воды, что чувствуешь ты, когда твои волны разбиваются о поверхность скал? Тебе больно? Или это тоже закономерность в нашем мире?
По стене скатились капли воды, которые превращались постепенно в синий балахон, из прорезей которого вытекали, как огромные змеи ручьи. Стекая к полу, они снова поднимались по подолу к рукавам.
   - Боль не свойственна духам, так как мы вечны, и в этой вечности нашли свое счастье, но твое сердце не должно быть таким соленым. Если ты не поймешь, что слезы – это отголоски дождя, то не поймешь и часть себя.
   - Понять? Ты говоришь, но не любишь. Дух ветра, - при этом языки пламени с силой закачались от шелеста, пронизывающего насквозь, - может принести миллионы запахов, которые дурманят, лишают всех горестей, которые распускаются, как цветки. Но ни один не сравнится с легким запахом, который я теперь ощущаю повсюду. Закрыв глаза, я слышу ее легкие шаги, я вижу ее постоянно усталый взгляд, который нервно ищет иные взоры, чтобы не встречаться с моим. А он настолько темно – серый, как зимнее снежное небо. И я не хочу в нем тонуть, я хочу его растопить, чтобы увидеть в нем весенний дождь. Мне хочется, прижать ее спину к себе, чтобы она не была открытой, а ощущала заботу и силу.
  - Силу? – дух ветра, наконец – то, подал голос, - Ты – человек, орешник, и, поэтому понятие не имеешь о силе.
  - Хорошо, я хочу, чтобы она поняла, что я тоже человек из плоти и крови, и всё человеческое мне не чуждо. Я хочу оберегать.
  - Ты заблуждаешься, человек, - голос духа огня стал еще тише и таинственней, - Ты просто хочешь, чтобы она полюбила тебя и потеряла голову, как и ты, в этом заброшенном месте. Ты хочешь, чтобы она вошла в твой мир. Не обманывай себя о доброте своих помыслов. Разве в ее доме не горит очаг? Или вода не имеет вкус жизни? Или ее дыхание не ласкает ветер? В своих рассуждениях, ты становишься тенью, но ты – не дух, ты, всего лишь человек, так будь им. Не бойся быть грешным…
   Костер начал догорать, оставляя неяркие угли под пеплом. Дух огня дотронулся до сердца человека, и он вскрикнул от нестерпимой боли оставленного ожога внутри.
  - Не забывай, что оно живет, когда ты способен любить, даря тепло.
Дух воды провел по щеке, и по ней катилась крупная капля воды. Она упала на пол с металлическим звенящим звуком.
  - Не заставляй любимых плакать, так как слезы дороже золота на земле, жаль, что вы люди их редко цените, а еще реже слышите, как плачет душа.
Дух ветра слегка взъерошил волосы орешника.
  - Дыши, что, может быть, прекрасней. Много радости дарится людям в первом вздохе, и много печали – в последнем.
Тихо зашуршал дух тени в своем излюбленном углу. Высыпая что – то легкими черными хлопьями, которые медленно плыли по воздуху, и человеку стало казаться, что он начинает видеть картинки.
   - В ночи не всегда только зло и боль. В ней есть сны, в которых люди никогда не уходят, они могут быть счастливы и желанны. Главное, научится видеть их сквозь пелену действительности. Не забывай, что мы, как и в детстве спасаем тебя от твоих страхов и несбыточной мечты.
   Орешник склонил под тяжестью мыслей голову к стене, чувствуя, как стало растекаться убаюкивающее тепло по телу, даря всепоглощающе спокойствие и негу. Он  погрузился в сон, чтобы проснуться, когда от костра останется жалкая щепотка золы, а за окном смотровой башни станет снова ясное синее весенней небо.