История родного края и природа в стихах Леонида Ха

Еще до Великой Отечественной войны родился заслуженный зоотехник Бурятии ветеран труда Леонид Федорович Хардаев. Его родное село  Верхне-Идыга расположено посреди густой тайги к северу от Иркутска.
Леонид Хардаев поделился рассказом о прошлом своей малой родины, так как объяснил причины написания им стихотворения «323 года улусу Верхне-Идыга». Там рассказано и о дореволюционном времени и о первых годах после окончании Гражданской войны в Сибири.
Еще с детства Леонид Хардаев слушал своего отца - Федора Ханхабаевича Хардаева, который делился с сыном рассказами о молодых годах Ханхабая – деда Леонида Федоровича. С премудрым Ханхабаем юный Леонид провел свое детство – ему он посвятил стихотворения «Дед» («Бурятия», № 44, 27 апреля 2016 года) и «Предсказание» (№ 3, 15 января 2016 года).
Ханхабай в молодости имел обширное хозяйство. Семья Хардаевых содержала 63 коровы, тысячу овец и 120 лошадей. Хардаевы делали масло, которое вместе со свежим коровьим молоком, мясо и салом возили на рынок в Иркутск за 50 километров от их улуса: телега выезжала утром и через два часа доезжала до иркутского базара. Если торговли шла бойко, то Ханхабай оставался ночевать на постоялом дворе.
На рынок Хардаевы возили и зерно. В улусе Верхне-Идыга делали и свою муку – в селе стояла водяная мельница.
В стихотворении «323 года улусу Верхне-Идыга» упоминается историческая личность: бандит Григорий Кочкин. Бывший белогвардейский офицер со своей бандой промышлял на всем пространстве тайги, которая протянулась от Верхне-Идыги до Братска. Они побродил по тайге на конях, вооружены были пистолетами и винтовками. Сам Кочкин отличался богатырским ростом под два метра.
В стихотворении «323 года улусу Верхне-Идыга» упоминается историческая личность: бандит Григорий Кочкин. Бывший белогвардейский офицер со своей бандой промышлял на всем пространстве тайги, которая протянулась от Верхне-Идыги до Братска. Они бродили по тайге на конях, вооружены были пистолетами и винтовками. Сам Кочкин отличался богатырским ростом под два метра.
Леонид Федорович рассказал, как поймали Григория Кочкина. По словам отца, чекисты в Иркутске как-то вышли на помощника Кочкина и подговорили его… Это было летом: Кочкин с женой и охраной приехал из Иркутска и бродил по тайге. Недалеко от улуса Верхне-Идыга есть озеро. Знаменитый бандит с женой разделся и залез в воду. Оружие он оставил на берегу вместе с одеждой. Тогда помощник Кочкина взял револьвер в руки и застрелил Кочкина, жену его не тронул…
Когда тело Григория Кочкина погрузили на телегу, то из-за его великанского роста, ноги бандита свешивались с телеги.
В стихотворении упоминаются и золотодобытчики, которых видел дед Ханхабай. Они ходили по тракту, который протянулся до реки Лена. Этот путь, ведущей в Якутию, пролегал недалеко от деревни Верхне-Идыга…

Алексей Гергенов.









323 года улусу Верхне-Идыга

1
У деревни моей бежит речка Идыга.
До Куды она волны несёт средь тайги.
Ангара принимает все воды игриво,
Так улус мой всю память о прошлом хранит.
Край родной помнит ярко свершенья всех предков,
Что покинули дом навсегда,
И бурят помнит первых, и местных эвенков –
В Прибайкалье кто жил и когда.

Здесь веков вереница как вихрь промчалась:
Стук копыт к нам доносится в бурные дни,
Чингизиды и в эти лесные края добирались,
А потом казаки от царя, что к Байкалу дошли. 

Всех людей принимала родная земля:
И нойонов лихих, и посланцев царя.
И веками скрепленную дружбу.
Тоже помнят родимые наши края.

И до Лены-реки тракт к якутам тянули,
Путь искателей золота рядом пролёг,
И купцы первых гильдий сюда заглянули
И чиновники стали взимать свой налог.


2
Помнит деревня и лютые зверства:
Жгли дома, вырезали людей,
Но Колчака не признали мы – вместо
Наш народ устремился путем Ильича.

Помнит Идыга и Кочкина банду
Двухметровый поручик Григорий бродил
По густой тайге, что до самого Братска.
Его у деревни помощник убил.

Верхне-Идыга моя ты деревня,
Теплым солнечным светом озарена.
Богатая и щедрая проникновенно
Лесная таежная ты сторона.

Люблю я просторов твоих переливы,
Зеленую гладь от лесов без конца.
И золотом блещут колосья на ниве,
У хребта Кударейка пасутся стада.

Я деревни детей от души прославляю -
Сыновей, дочерей  ее до сих пор,
Здесь, у подножья хребта Хабсагая
Под небом раскинулся дивный простор.

Потомки мы разных племен и народов,
Здесь жили, трудились испокон дней.
Мы скот умножали – как много приплодов!
И сами на счастье рожали детей.

4

На школьных уроках учили нас прежде
Малую Родину нашу любить без конца.
С тех пор мы и помним надежды
Годы светлых мечтаний и землю отца…

Только годы прошли всех побед и свершений,
Годы развала Союза, реформ без затей,
Годы великих жестоких  крушений
Всех идеалов миллионов людей.

Деревня моя, твои сердца напевы
Нас каждое утро встречали ни свет ни заря,
Пусть судьба обманула нас. Где вы - 
Наша юность, любовь и родная земля?


Размышление о водке: вопрос пьянства

Эй, мой друг, оставьте водку!
Пейте лучше квас иль чай.
Разум сделал мой находку:
Водка из пшеницы – яд,
Также зелье курунги.

Эй, мой друг оставьте водку,
Водка портит божий лик,
И походку искалечит.
Эй, мой друг, оставьте водку,
Хлеба боженька подаст,
Хватит друг глушить вам водку,
Вы не правы, мужики.

Ведь с утра похмелье душит,
А до вечера как жить?
Водка с этого греховна,
И напиться – не спеши!
Против жизни не греши.
Мужиков в ад посылает
Водки наша только так!
В рай кого тогда поселят?


Комары

1
Пруд пруди комариков в лесу!
Нет в степи от них отбоя,
Не дают с утра покоя!
Словно мысли злые, что ли?
Отгонять их не могу.
Так звенят они, кусают!
И не спрячешься от стаи,
И коса из рук падёт,
Разговор - тот замирает,
Вот бы вечер поскорей,
А за ним и ночь родная!

Но и ночью есть заботы -
Мне покоя не дают
Мысли черные шальные
Тоже жалят и кусают.
Лишь отгонишь мысли прочь,
Так другие налетят.
Жизнь вдруг вспомнится пустая,
И мечты бесплодны все:
Так хотелось разлюбить,
Но любовь лишь всё сильнее!
Вот поэтому зову я
Ночь безлунную, лихую.
Чтоб Ночь вечная настала,
Поскорее бы пришла!

2
Ночи бессонные, ночи безумные,
Речи бессвязные, взоры усталые…
Ночи последние, огнем озаренные,
Осени мертвой цветы запоздалые.
Вкрадчивым шепотом вы заглушаете
Звуки дневные, несносные, шумные…
В тихую ночь вы мой сон отгоняете,
Ночи безумные, ночи бессонные!




Не более чем сон

Мне удивительный вчера приснился сон:
Я еду на своем гнедом коне,
Как будто стих Есенина читаю,
Лошадка тихо так ступает,
Шуршат колеса в тишине.

И слезы капают. Орел
Лишь вьется надо мной -
Он горный, дикий странник…

И сон закончился. Но утром
Я был орлом взволнован глубоко.
Весь день о нем я размышлял
О горном вестнике свободы.
От тревоги я дрожал,
Забыв читать Есенина стихи…


Ласточкины гнезда

Свили ласточки домишки
Из напевов, мглы ночной,
Из куриной из пушинки,
Да травы сухой.

«Удивительно проворно
Строят ласточки гнездо!», -
Восторгался ворон черный
Да сорока с воробьем,
Три кукушки над дуплом
Все дивились, как так мило
Лепят ласточки из глины.


На свадьбе

Мчатся тройки бойко, звонко -
Колокольчики звенят,
Серебром сияет сбруя на породистых конях.

В экипажах – молодые
Все ребята собрались
Все девчата приодеты,
Ленты яркие в цветах.

Колокольчики трезвонят -
Едут с песнями бурят,
Что протяжно раздаются,
У заветного крыльца.
Свадьбу ждут и очень бьются
Разудалые сердца.


Литературная обработка: Гергенов А. Ю.