Ей хотелось бегать

Он любил ее.

Такое весьма не интригующее начало для какой-нибудь трагической или комической истории. Но в их отношениях не было ничего смешного, и до трагедий они тоже старались не доводить. Верней, при всем желании (а его никогда не возникало) они не могли бы поссориться и тем более поругаться.
Эдакие зрелые, лишенные юношеских страстей взаимоотношения, какие бывают только после  значительного количества прошедших лет и сравнимо большого количества прожитых и переосмысленных бед.
Оба были на грани уходящей молодости и еще не наступившей зрелости. Он был спокойным но задористым, полным сил и по многим статьям состоявшимся. Она была свежа, энергична, красива и стройна, страстно любила жизнь и умела ею наслаждаться. Когда он только увидел ее "срез" в одной из соц.сетей, то сразу понял - Есть. А еще Была и Будет. Сложно сказать, была ли это любовь с первого взгляда, ведь знакомства по интернету не вписываются в прежние представления. Но то главное, что в ней было, он оценил сразу же. Его редкий комплимент выражался всего в двух словах - Настоящая и Живая.

Она была немного сумасшедшей. Он это сразу понял. И именно это ему и понравилось. Ну потому что только настоящие и живые могут ворваться к вам в ванную и высыпать на голову ведро одуванчиков. Только настоящие и живые могут танцевать на террасе в нижнем белье, задиристо передавая привет соседней любопытствующей пятиэтажке. Только такие могут рыдать у вас на плече а через десять минут с энтузиазмом обсуждать эффект Барнума в соционике, напрочь забыв суть только что пережеванного "горя". Только настоящим и живым плевать на то, что о вас думают другие. И ей было плевать. Даже на то, что о ней думает он.
В ней каждый день бурлил маленький ребенок, хотя возраст был бальзаковский**. Сказать ей: "Ты ненормальная" - было доставляющим взаимное удовольствие комплиментом. Если она была счастлива, то превращалась в маленькое солнце, светя и обогревая всех кто рядом. Когда она бывала расстроена или обижалась, казалось, что все - это до конца жизни. Оказывалось - максимум до конца дня. Он это знал, но поводов обидеть как-то не случалось. Отношения были теплыми, надежными, ровными.
И он любил ее. То есть принимал такой какая есть, и ему нравились все до единого таракана в ее голове. И соглашался сажать с ней горошек в полночь при луне с фонариком. И кататься зимою с горки вместе с детьми. Лазить с ней по крышам, завтракать бананами потому что обоим лень, заняться любовью в лифте или примерочной одежного магазина, что-нибудь постоянно придумывать или просто слушать ее болтовню. Обычно ее жизненно необходимое "поделиться" начиналось так:
- Ща я буду трындеть...

Она любила секс. Ее темперамент и потребности имели "аккумуляторную" особенность, совершенно выматывающую мужчин. На вынужденной "диете" например на временном лечении она остывала медленно, и потом ее было не "раскочегарить". На пике "подзарядки" она казалась не насыщаемой.
Сама она это долго и много раз ему пыталась объяснить, но он был далек от подобных псевдонаучных теорий и просто балдел. Она же, убежденно рассказывая про энергии, про их взаимообмен, про каналы, инь и янь и прочую муть, никогда не мучилась "головными болями". Могла сказать только что "батарейка села" и он с удовольствием ее подзаряжал.

У них были дети.
При таком раскладе интимную часть отношений приходилось откладывать на "после отбоя" что ее страшно раздражало. Девиз по жизни "здесь и сейчас" никак в эти рамки не вписывался. Но однажды одна малолетняя дочь в полусонном дреме произнесла: "Папа, перестань трясти маму", и они покатившись со смеху решили все же переносить место и время для постельных утех.
Стоит ли говорить, что бревном в постели она не была. В начале отношений он довольно быстро смог ее "раскусить", познать и найти все "волшебные кнопки", а она расслаблялась, доверялась, наслаждалась и... требовала еще.
Почти всегда после продолжительного взаимного удовольствия он падал на подушки (а то и просто на пол, смотря где) как подкошенный, соглашаясь с тем, что Свою энергию он всю отдал. И искренне удивлялся, как ЕЕ было не уложить. Она не могла уснуть после акта любви, обнявшись и засопев на его груди. Она принимала душ, ходила по дому, могла приняться гладить белье или переставлять мебель. Она могла петь, танцевать, не спать еще пару часов и только потом "угомониться".
Он признавал что ничего не смыслит в эзотерике, но "вместе уснуть" постепенно превращалось в несбыточную мечту.
Однажды, крепко прижав к себе, мягко целуя и гладя по волосам, он пытался ее "усыпить". Она хихикала, выворачивалась, нервничала, но вылезти из объятий не могла. Ненадолго затихнув, она вдруг произнесла:
Я ХОЧУ БЕГАТЬ

Это казалось невероятным.
Ну как, после рабочего дня, беготни по бытовым делам, физического труда по дому или на земле, с некоторыми трудностями со здоровьем, после качественного (и иногда количественного) секса ей хотелось бегать?! Обнять подушку, зарыться в одеяло, отключиться после умопомрачающих оргазмов - да, но БЕГАТЬ?..
В тот первый раз она дождалась пока он уснет, вылезла из ослабевших объятий, одела пальто и ушла. Он проснулся от того как щелкнул замок на двери, вскочил, но в темноте улицы не увидел ее, кричать не стал. Дождался, провел воспитательно-разъяснительную беседу и... ошибся.
Не подействовало.
Он не понимал.

Она кайфовала, это он знал. Видел, слышал, чувствовал. Она никогда не притворялась, и он научился различать степень ее удовлетворенности. Она оставляла его без сил. А потом одевала кроссовки, чмокала в щечку и уходила, ярко хлопая дверью. Именно ярко, какой была она сама - радугой разлетался звук по дому, а он не мог составить ей компанию. Просто физически не мог. Пытался пару раз, но потом долго разговаривал сам с собой, убеждая себя, что просто волнуется за нее, да и за себя тоже.
Ну в самом деле, не к любовнику же "догоняться" она уходит. Он же... Молодец.
Но бегать ей хотелось не каждый раз. Тогда он и это понял. Ну что в эти разы он был не очень молодец. А если был на высоте, то она потом была на ночной дистанции. Фигура подтверждала - эти ночные пробежки давали ей подтянутость и тонус, а энергию давал ей он. И хоть тресни.

"Он страдал,
Пил на кухне горький чай,
В час когда
Она убегала по ночам"...

Он на самом деле пил чай без сахара, напевал слегка искаженную песенку Макаревича и думал, что если ее в его жизни вдруг не станет, то он не сильно расстроится. Потому что все самое классное и со смыслом в его жизни было с ней, а раз было - значит жизнь дала ему все, и сожалеть не о чем.
Будде бы понравилось.



**См. термин "бальзаковский возраст" Википедия

Просьба не ассоцировать автора с ЛГ.