2012

Был храм.
Я был в нём в воскресенье.
Стоял под сенью тяжких куполов.
В окно не прорывался дух весенний,
В окно не падал свет от облаков.
Смотрел.
Не ясно было видно,
Что дальше от меня святой образ –
От слёз моих печальных и постыдных
Размазался златой иконостас.
Народ
Глядел в меня украдкой,
И чувствовал я гадкий жалкий смех,
Струящийся в мозгу как яд несладкий –
Молитвенный тлетворный неуспех.
Шептал:
“О боже, боже, боже!”
Но всё же не явился он ко мне.
Не злился я, но знал, что он построже
К тому, кого испытывал вполне.
Конец
Всей службы и священник
У алтаря на стулья садит тех
Кто прибежал сюда на всепрощенье,
Или вымаливать свой смертный грех.
Но я
Безгрешен: слишком молод
Для страсти и для лживых взрослых дел.
Тогда,
Какой у меня повод?
Я просто умирать не захотел.
…
Есть храм.
Я был в нём в воскресенье.
Стоял под серым гнётом куполов.
В окно не прорывался дух весенний.
Здесь свой у них – не нужно чужаков.