Я ведь клялся идти до конца

В моём мире и кофе похож на цианистый калий. Но мне калий нельзя – я ведь клялся идти до конца. Я бегу, что есть сил, знаю я, что меня не догнали, и в атаку иду, стиснув зубы, с лицом мудреца.

В моём мире вино не бывает без привкуса крови. В моём мире и день не бывает светлее, чем ночь… Если был бы министром – меня б поспешили уволить, но, ты знаешь…наверно, и сам бы я был бы непрочь.

В моём мире всё странно, и, честно, так много сражений, что я слишком устал и мечтаю лишь только поспать…

Я ведь, знаешь, не в силах, не вправе стерпеть пораженье. Даже если устал – сам себя должен в сумерках гнать, даже если нет сил – должен биться до самой последней, даже если вдруг пал – я обязан воскреснуть к живым. Я не вправе прерваться на сон или даже к обедней, ибо…если я сдамся, то тут же растаю, как дым.

Я, ведь знаешь, дал клятву – бороться за всех, что подобны мне, что также идут, как и я, обнаживши свой меч, что, конечно, добиться всего, что желают, способны… И кому государство грозит вечно: «Голову с плеч!»

Я дал клятву, Cherie…за себя дал, а не за кого-то. Я дал клятву в ночи – обратить её в день, в пир с вином.
Я дал клятву себе. И теперь, пусть мне тяжко до рвоты – я не вправе дрожать, отложить жизнь свою на потом, я не вправе терпеть и я также сдаваться не вправе, я не вправе откат делать на год, на месяц и день.
Поправляя очки свои в угольно-черной оправе, я шепчу сквозь туман, что забыл страх и чертову лень. Я шепчу сквозь туман, что сильнее, чем воины прошлых, отгремевших и всеми забытых кровавых времен, что сейчас всё – обман, и так мало осталось хороших, что ты приходится биться лишь чтоб доказать, что умён.

Я шепчу сквозь туман, меч сжимаю, и льются проклятья на врагов, на друзей, что предАли, подсыпавши яд…
И в седых небесах вижу я не кресты и распятья – я лишь вижу желанный, возлюбленный сердцем твой взгляд.

Я, увидев его, понимаю – не сдвинусь назад.
И победа грядёт, и я буду чертовски ей рад…
И с тобой { наконец-то } мы встретим июльский закат.

***