Носок

Осторожно: ФЕНЯ (нихуя не понятно)
На праздники тогда братву крыли по списку пучками, дабы они святым разгильдяйством своим в припадке эйфории, начав войну с козами внутренними посредством внешних, администрацию лагеря не поменяли.
Шобы все спокойно было в общем и целом.
Все о этом знают.
Кто более или менее что-то из себя представляет, и по жизни к черному ходу-пароходу стремится, тот уже заранее лантухи подматывал. Готовился. Курить варить в матрас, чай на маляс выварил - в туда же, траву на торпеду, ксивы на людей - туда же...
Короче заехали люди, по хатам разбрелись, живут, обустраиваются, кто на буре - удавы правит, кто на яме - курево по нычкам пихает. Ждут дела. Скоро подогреют.
Наконец то заезжает додик ряженный с торпедой в очке. Все пучком, распаковали, поправились, а додик возьми и крякни. Посинел, захрапел, челюха отошла, баран в хате.
Маячат соседям мол, так и так, человек закончился, тяги не подвез, шо делать? Общаком решают: после обеда кормушку ломить, мол, чем вы нас здесь кормите суки, такого босяка потеряли.
Сделали и дальше как в шизоидном блокбастере, хотели помянуть, баяны приготовили и бджщ, отбивают дупля шо дела остальные в носке у Васеньки. Беда.
А Васеньку уже отнесли на крест, в простынь зашить, документ на сердешную недостаточность стряпать, списать как и по жизни в утиль - положено.
Кипиш.
Один маячит в кормушку, - дайте с братиком проститься а кум просьбы морозит.
Гутарит красный:
- Та вы ахуели, индейцы, в край, не положено! - (видит сучка камолая, шо пацанам надо и глумится по всякому, цену себе набивает)
Один босяк вскрылся, потом следующий, та же картина, тоже вскрылся. Кум в ахуе, голимое ЧП на его смене.
Приходит делегация, хозяйка, режимник, (даже зам по РОРу - какого *** не понятно), вся свита короче.
Жид, смотрящий за крестом, слово молвит человеческое: - Или голодовка или до братика, обнять в последний путь.
- Идите с кумом, войсковым нарядом и Богом - хозяин дал зеленую.
Братва вся в черном, лица каменные, задумчивые, с мамой во взгляде.
Собрались, слезу скупую вытерли, пошли прощаться с невинно убиенным, суками замученным, Васенькой братишкой.
Зашли стоят, молитву читают, телами своими куцыми заслонку сделали, носок сняли по тихому и по хатам разошлись.
Все пучком срослось. Только вот прапорщик Брынза с ума сошел. Он молодой был, только на смену во второй раз заступил. Лет двадцати мальчик.
Он точно, понимаете, очень точно помнил что носка было два.
И он думал больше положенного по режиму содержания.
До сих пор, когда он на смене, (а он уже начальник войскового наряда) если ему на шмоне носок подкинуть, он сразу сворачивается и говорит необыкновенным голосом: - Расход, тут ничего нет. И что то неуловимое в его взгляде как бы манит своей пустотой и прозрачностью, в неизведанное прошлое экзистенциальной бытности попкаря по призванию...
#домбровский


Рецензии