Альманах Двойной тариф вып. 10 электронная версия
Вышел девятый номер альманаха Двойной тариф.
Вашему вниманию предоставляется стихотворная подборка из этого номера. Все авторские права защищены.
Прозаическая подборка размещена здесь:
http://www.proza.ru/2017/11/11/2305
Алла Изрина (Москва)
У всех людей свои есть прототипы
По сущности все люди так похожи
на птиц и на зверей, и даже рыб.
Их будто создавал один художник,
взяв за основу каждый прототип.
Вот этот – «птица» вовсе не простая,
как соловей, умеет песни петь.
Повсюду всех он ублажает,
и о любви он знает, как звенеть.
А этот так похож на носорога.
Огромный сам, особый взгляд.
Как носорог, ведет себя он строго,
в друзья не выбирает всех подряд.
А серый волк – совсем не «серый»–
свою добычу разглядит издалека.
И от того, что забывает чувство меры,
судьба его не так уж и легка.
Всю волчью жизнь с «коллегами» играет,
и что ни день, то чистый стресс –
живых гоняет, ест поедом, съедает.
Во всем он ищет личный интерес.
А тот, как камбала, характер нудный,
весь плоский, слился с грунтом до конца.
Лежит упорно, долго, трудно
и не имеет своего лица.
На многое не замахнулся он –
охотится на мелкую рыбёшку.
Два глаза рядом, сам хамелеон,
своё возьмёт, но тихо, понемножку.
А этот – слон, он не боится никого,
шагает медленно, степенно, верно.
Для нас слоны довольно высоко,
все в поведении своем примерны.
Есть люди – змеи, этих много,
исподтишка ужалят, втихаря.
Добычу поджидают на дорогах.
Как правило, ползут они не зря.
Есть люди – петухи, задиристо бесстрашны,
на бой идут открыто, без забрал.
Жизнь проживают как-то бесшабашно –
крылами машут, а потом... обвал.
Отдельно львы стоят и тигры.
Вот уж где царственный "народ".
Бескомпромиссны между ними игры,
ничто при встрече с ними не спасёт.
Кого же я забыла – белых лебедей.
А верность, красота и чистота – их сила.
Пример для всех порядочных людей.
Природа их по-царски одарила.
Танго при свечах
Мы танцевали танго при свечах.
Лежали руки на твоих плечах,
щека к щеке и вздох в груди.
Флиртующие взгляды позади.
Изысканные позы и поддержки,
короткие и длинные пробежки.
Движенья, как пролог к роману,
порвавший навсегда мою нирвану.
В отрывистом проходе мой партнер
внезапно вспыхнул, как костёр.
Оригинальные вращенья, вымещенья ног –
он в танце был красив, как бог.
А скорость уносила нас вперед,
от пола, будто приподняв, на взлет.
Мы в танце, словно оба растворились.
и, в этот вечер, с танго породнились.
А музыка играла всё ритмичней,
и танец становился органичней.
Мы танцевали танго при свечах.
Летели к счастию в мерцающих лучах.
Вымещенье ног (Sacada) – термин, означающий вымещение партнера с его тер-ритории.
А мы наконец-то дождались весны
Пробрался сквозь тучи солнечный лучик,
блеснули росинки на нежной траве.
Овсянка уселась, хохол нахлобучив.
Шиповник в листочках, но очень колючий,
пригрелся с рассветом в траве-мураве.
А капли росы, что блестели, как слезы,
рассвет повстречали, отплакав в ночи.
Но солнце взошло, и проснулись березы,
успели они заплести свои косы,
достали ветвями от неба ключи.
Смотрю на просторы родимого края,
душа замирает от вешней красы.
Природа-хозяйка, о лучшем мечтая,
сейчас на распутье и громко вздыхает.
А мы наконец-то дождались весны
Мария Наклейщикова (Санкт-Петербург, Будённовск)
Приметы
Неужели – под знаком минус,
Под которым всегда горим,
В путь рисковый однажды двинусь,
Заповеданный нам одним?
Растворяя судьбы проклятье,
Разнося семена мечты,
Я снимаю забвенья платье,
Чтоб понять, что есть я и ты.
Не останемся без ответа;
Как и прежде, едва дыша,
Неустанно ищу приметы,
По которым живёт душа.
Перст судьбы нематериален,
Отпечаток иных высот...
Мир – реален; почти реален.
Кто тонул в нём – меня поймёт.
На чужбине
Возможно, я не знаю жизни там,
Где солнце по-другому греет спину;
Но я скорей отправлюсь к докторам,
Чем душу за кордон утешить двинусь.
Легко от неприятностей уплыть
И созерцать совсем иные стены;
Но почему охота волком выть
В безоблачном другом конце Вселенной?
А суть синдрома перемены месс
В желании мирно преклонить колени;
И за бугром рыдали в Благовест
И Бродский, и Набоков, и Есенин.
Где звуков нет родного языка
И не видна реальность русской жизни –
Там не поёт поэзии строка
О верности, о подвигах, Отчизне.
Пусть приласкает чуждая волна
Того, кто в новом рад побыть рассоле.
Там нет меня, и там я не нужна;
Я дома – в счастье, в трудностях и в боли.
Маяк
Не за что-то тебя люблю,
Я люблю тебя просто так.
Как маяк – сигнал кораблю,
Так и ты для меня - маяк.
Не за что-то тебя люблю,
Мой единственный человек.
Я судьбу нас продлить молю;
Ты – и солнце, и дождь, и снег...
Неизведанное тепло,
Позабытая мной печаль.
Чудо нас посетить смогло -
И умчалось к таким же вдаль.
Послевкусие
Ты как сладкое послевкусие
После благ для моей души.
Ущипну себя: не иллюзия,
Исчезать теперь не спеши.
И постель тобой сонно дразнится,
Не расправлена простыня.
Ты и прошлое – эта разница
Подзадоривает меня.
И душа моя успокоена,
Сто путей облетев в тоске;
Нынче было судьбой позволено
Прикоснуться – рука к руке,
Тело к телу в слепом соитии,
Губы жадно к твоим прижать…
Уходите, простые зрители.
Нам секунды вдвоём считать…
Круговорот Любви
Губы распухли от поцелуев.
Я для тебя такая красивая;
Всё, что моё – твоё.
Долго с тобой поливали дерево
Нашей любви – и оно случилось:
Выросло чудо.
Нежность касаний и трепетность взглядов,
Чтение мыслей попеременно –
Наша реальность.
Стоило ради внезапного счастья
Мучиться долго с людьми ненужными
В наших судьбах.
Сколько ни помню –
Никогда не кружились
Так деревья в танце.
Очевидно, любовь
Заворачивает Вселенную
Вокруг двух любящих.
Эльфрида Бервальд (Иваново)
В глуши твоей, седая Русь
В глуши твоей, седая Русь,
стоят деревья поколений.
Темны здесь дней опальных тени,
но их судить я не берусь.
Мы все в слезах грехопадений.
Полна весны твоя душа,
о, как здесь небо в мир открыто!
Доверчивы холмов ланиты,
и ветер бродит, чуть дыша,
среди руин веков разбитых.
Я слышу колокольный звон,
я вижу древние обозы.
Они бредут в жару, в морозы
своим единственным путем
туда, где волей пахнут грозы.
Где вьётся чёрный дым костров,
мне чудится народов ропот
и смуты новой страшный топот.
О, мир, а ты уже готов вновь
повторить кровавый опыт.
***
Чья-то повесть читалась в звёздах,
Где за жизнью – поток мечты.
Закулисный небесный воздух
В искрах падающей звезды.
Отыгравших земных актеров
Небо звало в свою юдоль,
И земля открывала споры
тем, кто новую выбрал роль.
В этом вечном круговороте
Жизни повести нет конца.
И у капли воды в природе
Есть три роли и три лица.
***
За твою золотую россыпь,
За хрустальную свежесть дней,
Я люблю тебя, Охра-осень,
И в дождях, и в кострах огней.
И когда в серебристых далях,
На пороге седой зимы,
Замерев, ты стоишь в печали,
Истекая дождями в сны.
В моем сердце тоска такая,
Что твой слышится крик души.
Так, что кровью всей ощущаю,
Как кленовый листок дрожит.
Шанс...
Человечества жертвенный всхлип –
Полон душ алтарь технологий.
Угрожает младенчеству "Чип"...
Под контролем весь мир, где боги.
Вряд ли слышат земли смертный хрип...
У Творца наш единственный шанс –
Вновь в разрухе познать начало.
Войны – это всего лишь аванс –
Искупленья открыть забрало,
Чтобы вечность поверила в нас.
***
А с миром что-то происходит,
По краю бездны люди ходят,
Не слыша крика пустоты,
Не видя огненной черты.
Звонарь небесный к ним взывает,
И манит яблоками рая,
Но только искуситель змей
В соблазнах шоу посильней.
И, как ни странно, как ни странно,
Мир за слепым бредет туманом.
И, чем опаснее тропа,
Тем бесноватее толпа...
Екатерина Головинская
(Рязань)
О, Русь! В который раз опять
О, Русь! В который раз опять
Ты будешь душу подставлять
И раны Мира закрывать
Телами кровных сыновей
В рыданьях матери своей?!
Пусть примут или очернят
Труды великие ребят –
Их слёзы совестью горят!
От прошлых дней и до седин,
Россия, голос твой один
Звучит в зловещей тишине
На высшей праведной струне,
Взывая к памяти, войне
Вбивая в пасть распятный гвоздь
И вслед – земли бросая горсть.
О, Русь! Молюсь твоим крестом!
Живи и здравствуй, Отчий дом,
На мирном поприще людском –
Сквозь мглу веков парящих лет
Любви и Солнца вечный Свет!
Снежноягодник
Этой дорогой спелой
Вдоль снежно-белых веток
Я прохожу, несмело
С кистей снимая слепок.
Не торопись, подумай,
Что ещё может небо,
Взглядом своим угрюмым, запятая
Мысль растворяя в ведах?
Этих прощальных истин
В белых горошках страсти
Капли любви повисли
Над бирюзовой снастью.
Пусть одолеют, схлынув
В муках осенней неги
Над возрождённой стынью
Веток с манящим снегом.
Просто, легко и тихо
День утопает в летах.
Холод находит выход
В свете струящих веток.
Солнечный зайчик
Искрами тонет в озябшем вагоне
Сонного зайчика тень,
Ласково тронув сквозь ветра погоны,
Твой ускользающий день.
Я не проснусь, лишь тихонько открою
Створки летящего сна.
Месяц сомкнётся забытым изгоем,
В топких окошках звеня.
Что-то забуду, а что-то не скрою –
Солнечный зайчик помог
Не заблудиться парящей строкою,
Твой сохранить уголёк.
Милый зайчонок, в светящих вагонах
Гулкий не скроется срок,
Тонких перронов молящих поклонов
Вновь повторится урок.
Странники
Странники, с тобой мы только странники,
У судьбы на паперти стоим.
Не свои, а чьи-то мы избранники,
Над чужой лампадою горим.
Но тоска над пропастью вселенскою
Не затянет зыбких берегов,
Не пройдёт дорогою Смоленскою
Враг души сквозь трепетный Покров.
Только слёзы катятся и катятся,
Укрываясь зонтиком ночи,
Вновь стою в открытом лёгком платьице
У сквозного ветра на пути.
Шевченко Иван Евстафьевич (Орёл)
К станции Закат
Уж так устроена природа
Под нашим небом голубым –
Мы все стареем год от года,
Хотим того иль не хотим.
Но только грусть берет порою,
Что не вернется всё назад,
Что жизнь бурлит вокруг рекою,
А нам давно за шестьдесят.
Ты отдал много сил, уменья,
Пока дошёл до этих лет.
Остались где то там сомненья,
Где нас с тобою больше нет.
Да, были промахи и взлёты,
Победы, радости и злость,
Порой не шло в работе что-то,
Как говорится, вкривь и вкось.
Но ты к своей стремился цели,
Был твёрд, могуч, неудержим…
А за окном поют свирели
Увы, не нам, а молодым.
Устали ноги, ноют руки,
Огонь в груди давно погас,
И незаметно наши внуки
Повсюду заменяют нас.
Неспешно белые снежинки ,
Сверкая в воздухе, летят.
А я с любимой половинкой
Шагаю к станции «Закат».
Мне хорошо от ваших слов
Мне хорошо от Ваших слов,
От Ваших мыслей и суждений.
Как продолженье сладких снов,
Я встретил Вас порой весенней.
Ещё тюльпаны не цвели,
И грязный снег лежал местами,
Высоко в небе журавли
Летели медленно над нами.
Я каждым утром встречи жду,
Как солнце встанет из-за леса,
Чтоб снова в сказочном саду
Увидеть Вас, моя принцесса.
В краю берёзовом пока
Не слышно звонких пташек пенье.
Но в каждом вздохе ветерка
Земли я слышу пробужденье.
Привет друзьям
Привет вам, милые друзья,
В Москве, и в Питере, и в Туле,
Там, где священная земля
Или в далёком Барнауле.
Всегда я встрече с вами рад,
Когда дожди и бабье лето,
Когда весна и звездопад,
Когда земля в снега одета.
Вам на днепровских берегах,
На Волге, на Оке, на Лене…
Кто любит пенье звонких птах
И запах сломанной сирени.
Друзья, я так же, как и вы,
Люблю летящие мгновенья,
И шорох трав, и шум листвы,
И вишен майское цветенье.
Пошли вам, Боже, много дней,
Любви и счастья дай вам, Боже!
Весною, чтобы соловей
Вам снова душу растревожил.
Дина Панасенкова
(Санкт-Петербург)
И выгнув стан,
отринув негу ночи...
Эол вздохнул, и Арфа зазвучала,
Пронзив пространство тысячью лучей...
Эрато встрепенулась и сначала
Откинула ночное покрывало
Сияющих, как золото, кудрей...
Росой умыла после дрёмы очи
И, выгнув стан, отринув негу ночи,
Явилась людям, миру и вселенной
Дарить часы Любви благословенной!...
И сразу замерла Вселенная
Когда ушёл ты в ночь –
кричать я не посмела!
Душа взлетела прочь,
А тело онемело...
И сразу замерла –
Оглохла
вся Вселенная!
Неслышно в ней летит
Душа моя – нетленная...
Лишь касанья, вздохи
В истоме тела и души,
когда "витийствуют" лишь чувства,
Ты очень правильно молчишь –
на грани высшего искусства!
И лишь касанья, вздохи, жесты,
И блеск особенный, очей...
Не надо слов, когда мы вместе
Сгораем в пламени ночей...
Принимаю сердцем этот плен
Под тихо мерцающим звёздным шатром,
Так сладко мечтать, непременно вдвоём...
Услышав симфонию звуков ночных,
Растаять от счастья в объятьях твоих...
Почувствовав властную сфер глубину,
Себя ощутить у Вселенной в плену;
И с трепетом ждать от судьбы перемен,
Всем сердцем приняв этот сладостный плен...
В кольце твоих любящих рук
Мне уютны объятья твои,
без остатка я в них растворяюсь...
Так надёжны они, так крепки,
словно в крепости в них укрываюсь.
Так комфортно, душевно, спокойно
мне в кольце твоих любящих рук...
О, Судьба! Будь ко мне благосклонна,
Сохрани мой спасительный круг!
Влеченье двух сердец
Влеченье двух сердец друг к другу,
Ну кто посмеет осуждать?
Себе партнёра иль подругу –
Вольны мы оба выбирать...
Нас словно током пробивает,
Когда нечаянно плечом,
Друг друга нежно задеваем,
Хотя любовь здесь не причём.
Влеченье плоти – тоже благо,
Когда тебе за сорок лет.
Имей же мужество, отвагу –
Закрой на ключ... свой кабинет!
Ольга Сафарова
(Санкт-Петербург)
Заговор от любви.
Когда ночь на хитрых лапах
Тихо косится в глаза,
Месяц в облаках лохматых
Влево рожки показал,
Ты с мобильным телефоном
Приходи в пустой вокзал,
Прокрадись ночным перроном
Через третий тёмный зал
И заснувшие вагоны
Посчитай по одному
В том составе, что угонит
Поутру на Кострому,
И в тринадцатом вагоне
(Убедись, что тот вагон)
Ты запрячь в купе тринадцтом
Свой мобильный телефон.
Через день заветный номер
Ровно в полночь набери,
Если скажут: «Петлик помер»,
Ты три раза повтори:
«Отвяжись любовь-докука,
Уходи из сердца мука,
Из петли освободи!»
И три раза « Петлик помер»
На листочке напиши,
И три раза дунув-плюнув,
Сто рублей в листок засунув,
Тихим шёпотом скажи:
«Петлик, Петлик, помоги!»
И листочек тот сожги.
Скрипка и Харлей
Царило лето, лето скрипки…
Он ей играл – и звуки плыли,
Резвились, как в потоке рыбки,
И вились ароматом лилий…
А тот другой, затянут в кожу,
Рёв мотоцикла – рок-концертом,
Ей белой ночью кровь тревожит,
В дорогу манит знойным ветром!
В обличье байкера-кентавра
Летит – кометою Галлея,
За руль-рога, как Минотавра
Вздыбив могучего Харлея!
Ушло то лето, лето скрипки…
Полёт Харлея-Девидсона
Умчал любовь, как призрак зыбкий,
А страсть, как ветер – вне закона.
Соитье скорости и ветра!...
И далеко до поворота,
До рокового километра,
Удара и…. конца полёта…
И осень им справляла тризну,
И скрипка пела, сожалея,
Что ставку смерти против жизни
Не отыграла у Харлея…
Зимнее солнцестояние.
Кречет горлицу когтит
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты – вечности заложник
У времени в плену.
«Ночь» Б.Пастернак
Что ждёт тебя до срока у вечности в плену?
Кто трогает глубоко звучащую струну?
Струна порвётся, мир ли угаснет, как свеча,
Где идолы, кумирни? – Молчи, не отвечай…
Ты, вечности предтеча – сон смертный, морок, рок…
Когтит голубку кречет пока не вышел срок,
В тенетах бьётся сокол – добычлив птицелов…
Творец зеркальных стёкол всё отразить готов…
Спишь ли, не спишь, художник, – Вселенной всё равно,
Так свету знать не должно – разбито ли окно.
Что отразит, что впустит зеркальное стекло? –
Река с истока к устью – несёт добро и зло…
Колесница Ильи Пророка
Архангел, в чьём веденьи ветра заслонка,
Рубильники молний и краны дождя,
Заслонкой гремит виртуозно и ловко,
Грохочут по тучам колёс ободья –
То мчится Пророка Ильи колесница,
Вслед грозные очи колёс-Офаним,
И эхо над Миром двоится, троится,
И Божьего гнева огонь негасим!
А варево туч и кипит и клубится,
Ввысь огненным смерчем взмывает Пророк,
Из радуги дуги упряжки и спицы,
И молнией мечутся всполохи-птицы,
Искрят августовские вехи-зарницы,
Горят по обочинам звёздных дорог…
Офаним – «колёса», в пост-библейской иудаистической мифологии – таинст-венные самодвижущиеся колёса с ободьями, полными глаз. (Иезек. 1, 15-20; 10, 12-13)
Максим Швец (Санкт-Петербург)
*
Всю ночь не спал.
Всю ночь смотрел в окно.
И сердце всё отчаянней стучало.
Была разлука слишком затяжной.
Был край работы слишком непочатым.
Шли поезда, автобусы, народ.
Приплясывал на месте холодильник.
Я, как звезда, горел среди миров.
Казалось мне,
что – точно посредине.
Заря всю ночь. Гогеновский закат,
как будто на холсте – неугасимый.
Ждал –
когда стукнет время для звонка,
и было ожиданье слишком сильным.
Я брал в ладони нежный Млечный Путь,
как ландышей мерцающую россыпь.
Хотелось рассказать кому-нибудь,
но говорить, дышать мешали слёзы.
Собачий лай. Боталов перезвон,
стук чьих-то ранних вёдер у колодца.
Со встречей мне опять не повезло,
и я тревожусь, что мне остаётся?
Смотрю в окно. Не спят одни глаза.
И сердце в грудь упёрлось
не на шутку.
Попив воды и губы облизав,
брожу по дому призраком бесшумным.
Вокруг – весь мир.
И звёзды из-под ног
взлетают вверх смешными пузырьками,
и тонкой паутиной за окном
лучи рассвета чистого сверкают.
*
Палых листьев солнечные блики
на дорожках парковых лежат.
Рядом – перепутанное лыко
сивого осеннего хвоща.
В золотой мозаике берёзы.
В складках елей – сумерки пещер.
Больше нет желания бороться
с радостью, родившейся в душе.
*
И пар ветвей стеклярусом блестит,
и рябь позёмки мнётся под ногами,
и на клочки разорваны листы
шершавой гуттаперчевой бумаги.
Подуй на руку. Может, заживёт.
В глазах твоих блуждает отсвет лунный.
И поздней ночи синий шевиот
качается за окнами на струнах.
*
Ростки цветов. Папирус папирос.
Одёжной щёткой свёрнутая хвоя.
Снег голубой, как медный купорос,
и месяц золотой над головою.
На улице фонтан. Во все цвета
ночь утренняя город одевает.
Замёрз. Разверзлась пустота,
и отступила, звёзд не задевая.
*
Всё голубое. Иней облаков.
Морозит ветер, дует, заметает.
Снег жёлтый, как парное молоко,
и пена льда ажурная, густая.
Могучий лес подсинивает луг
своею тенью мягкой и нечёткой.
Сноп солнца. Его тёплый поцелуй
в шершавую обветренную щёку.
На зелень елей золото лучей
рассыпано, как дождик новогодний.
Пушистый дым над трубами печей
стоит хвостами... Ясная погода.
И краснопузый маленький снегирь,
как зрелый плод, – на яблоневой ветке.
Навозом пахнет, деревом сухим
и едким дымом первой сигареты.
*
Начинается ночь на моей стороне.
Зажигает огни фонарей
город львов златокрылых, и буйных коней,
и чугунных больших якорей.
Над мостами – решётки, колонны дворцов.
Под мостами – Нева в толстом белом пальто,
расстегнувшись, лежит, запрокинув лицо,
а по улицам ровным позёмка метет.
Начинается ночь на моей стороне
и рекламы цветные летят, словно сны.
Сколько зим? Сколько лет? Кто из нас постарел?
Почему я так жажду прихода весны?
Словно мраморный кит, старый остров стоит.
Долго жили на нём и землёй обросли.
Напечатали денег. Оделись в гранит.
Храм, и кладбище есть, и свои корабли.
Через смутные ветры с весёлой пургой,
через все перекрёстки в фабричном дыму
ночь идёт под луной, и зеркальной фольгой
покрывает асфальт, уходящий во тьму.
Начинается ночь на моей стороне,
зажигает свои фонари,
словно вдруг закурив
миллион сигарет,
словно веками окна прикрыв.
*
Я смотрел на себя
в этом райском саду,
в этом белом холодном краю,
словно чей-то бесплотный
тоскующий дух
здесь обрёл свой унылый приют.
На прямых стебельках золотые цветы,
неземные живые шары
освещают ажурные наста мосты
и немых позолоченных рыб.
Я смотрел на себя
среди дымчатых стен,
среди крон в дорогих кружевах,
слышал я, как запальчиво
ветер свистел,
и как жалобно волк подвывал.
Я пытался зарыться
в худой пуховик,
спрятать уши под шапкой тугой,
Но я чувствовал
жгучие токи в крови
и бежал по дороге домой.
Я смотрел на себя
в этом райском саду,
в этом белом раю на земле,
с ущерблённой луной,
на ухабистом льду,
где один человеческий след.
*
Сама печаль прошла передо мной
с улыбкой светлой и прощальной,
блистая красотою неземной
и мёртвой тишиною оглушая.
Прошла, словно холодный ветерок,
и облачком на солнце набежала...
И сердце, точно вечером цветок,
в груди непроизвольно сжалось.
Потупив взор огромных странных глаз,
прошествовала, даже не взглянула.
Но больно так в душе отозвалась
уже не предстоящая разлука.
Свидетельство о публикации №117052309816
Тихим шёпотом скажи:
«Петлик, Петлик, помоги!»
И листочек тот сожги.
А сто рублей тоже сжечь? Это вопрос!
Игорь Михайлов2 27.10.2017 23:12 Заявить о нарушении