Я стала такая злая, будто ела всю жизнь с ножа...

Я стала такая злая, будто ела всю жизнь с ножа,
и выучилась давно, как горячую соль сдержать,
вся пятнистая от дробинок в своей толстокожей шкуре,
лишнего не возьму, по краям гулять не рискую;
как на все лады меня уж обласкали, облаяли,
как - всего доброго, мышьяка, кислот - и так далее,
плечо как точку опоры, да я уж сама плечиста,
пальцем как у виска - да всем бы нам полечиться.
Из зелени нежной в камень метаморфоза,
от раны слюна разве что станет розовой
да мягкий след превратится в дикий, когтистый, -
тут впору от зверя и перекреститься;
кричат вдогонку, живот тишине распарывая: “Ату, ату!” -
но кому, как не мне, родную бездну, ласковую темноту,
знать так, чтоб в пушистых ее ветвях укрыться,
змеистой ли лентой, матерой в погонях лисицей.
Не то чтоб сама по себе, но себе на уме,
мне чужое не зеленей, моря разливанные не полней,
верю в Сансару и иногда - в людей,
подаренных жизнью, - зачем? - ей одной видней.