Рыжая. Реквием

В прокуренном баре был свет приглушенный
И стены в квадратах невнятных картин.
Высоких два стула, глядя отрешенно,
На крохотной сцене скрипели мотив.
Пианино, безвкусно покрашено белым,
Стояло невестой, отвергнутой в ночь.
И рыжая девочка пела несмело,
Зажмурившись наглухо, – только бы смочь.
Безликая, бледная, хрупкая, робкая,
Дрожащей рукой нотам вторила в такт.
Она вам – не кто-то, а личность глубокая,
И правда поет, а не тешит зевак.
Вон, мать восседает за столиком в зале,
Приподнята бровь, взгляд суровый, сухой.
В семье музыкальной особый свод правил, –
Не стала никем, значит, пой, детка, пой.
И важно ль кому-то, что в ливень и холод
Сегодня пришла на спектакль поглазеть
Бездушная, некая редкая сволочь,
Чтобы есть, чтобы пить, пока та будет петь.
И зажав в кулаки все осколочки воли,
Под тягучесть мелодий, затертых до дыр,
Пела рыжая в ночь о немой своей боли, –
Вот, тебе и чума, вот, и гости, и пир!
Лишь украдкой взглянув на закрытые двери,
Тяжко выдохнув, дрогнула, сбилась она.
Не пришел тот, кому отдала все надежды,
А с надеждами в такт отдалась и сама.
Значит будет весь вечер сражаться с гиеной,
Не спускающей глаз с нее, рыжей, худой,
Значит все же придется читать, как в последний,
Роковой выход свой откровение нот…
Значит все же придется раздеться пред светом
И нагой пробежать по углям и ножам,
И под дулом невидимого пистолета
Петь, пока не иссякнет, не выйдет душа!
«Допою и убьюсь», – плачет рыжая тихо,
Аплодирует мать, аплодируют все.
Даже сволочь-гиена вдруг странно притихла,
Будто хлопает рыжей, иль кажется ей?
Только двери стоят и молчат нераспахнуты.
И смирившись с провалом на сцене бытия,
Тянет рыжая ноту чекой от гранаты,
Побежденная, бедная, бледная вся.
Не пришел тот, что пропил всю девственность тайны,
Не пришел тот, что в нотах надрывных звучал.
Лишь гиена пришла, да и та от отчаяния.
У нее у самой тут последний причал.
Так что пой, детка, пой, пока пьяные слышат,
Пока рядом в агонии звучит саксофон,
Пой так долго, как можешь, пока еще дышишь,
Мертвой хваткой вцепившись в плохой микрофон.
Не придет, хоть кричи ты неистовым криком,
Не придет главный слушатель песни твоей.
«Допою и убьюсь», – плачет рыжая тихо,
Аплодирует мать, аплодируют все.