Годовщина смерти Бродского

Гумуса
есять миллиметров почти.
Елей
сохраненные к зиме плащи.
Зайца
сплетенные лапы и уши.
Спрятанные
в стихотворения души.
Уткнуться
в небеса головой тряпичной,

уехать
из смертной скуки столичной
и выпить цикуту таёжной славы,
но есть
у любого стихотворения адрес:
Авве,
молящий о стихах моих Авве.
Знобко
протекает ручей сквозь сердце.
Часовой – можжевельник
сторожит одноного.
Я медленно
расшнуровываю берцы
для босого
странствующего двадцать веков Бога
У ручья градусов
36 и 6 - 
Омою Его ступни.
Готовность идти на крест
Его,
как Воскрешение, неотвратимо.
Я бы пошел за Ним,
но знаю,
что путь мой – мнимый.
Даже пепла
не осталось от моего костра:
костер перестал гореть,
пепел лежать устал.
Ягоды каплями
лежат во мхах и в траве.
Ладони хвойные
лежат на плешивой голове,
и дятел секунды
скапливает на сосне,
и все это будет во сне,
в бесконечном сне.

6.2.17