Его прозвали странный человек

Странный человек.

Его прозвали "странный человек".
И не одна на то была причина.
Он сам себя на прозвище обрек,
Бесспорно выделяясь из общины.

Улыбкой безмятежной ли, веснушчатым лицом
Или походкой легкою, парящей,
Иль тем, что выглядел счастливейшим глупцом.
А может быть, и был он настоящим...

Он мог неделями носить один костюм
И гладить кошек просто так, спокойно,  на дороге.
С улыбкой спрашивать, какой у вас парфюм
И заводить беседы длинные о боге.

Он мог с утра проспать и на работу не прийти,
И не один, а раз так десять в месяц.
А мог и, вспомнив что-то, он в конце пути,
Взять, развернуться и назад пойти.

Он мог дурачиться. Смеялся, как мальчишка.
Всем шуткам: как смешным, так и лишенным смысла.
Мог тихим быть. Когда читал он книжку,
Казалось всем, что жизнь вокруг него зависла.

Мог впериться глазами в одну точку.
Кто знает, что за мир в ней видел, - бога ради!
Мог тихим быть. Сжав крепко в пальцах ручку,
Заметками исписывал поля тетради.

И взгляд его тогда как будто бы просил:
Услышь меня, пойми, что я хочу сказать
Без слов!  В ответ - молчанье. Он без сил.
Хотелось уж не плакать, а вскричать.

Его судили за спиной и прямо тоже.
Кто прав, кто нет, в итоге не решили.
Он был другим, хоть и совсем похожим.
Он жил в своем и в то же время общем мире.

Врачи твердили, безнадежен пациент.
Крутили пальцем у виска, шутили.
Шанс стать нормальным - лишь один процент.
Его оставили в покое. Не лечили.

Непонятым в стремленьях вновь и вновь
Он оставался. Пыл души померк.
Он просто слишком хорошо познал любовь.
Его прозвали "странный человек".