Губановским ладом

Наговорить, накоробить
не три,
а тридцать три печали,
к кресту Голгофскому прибить,
чтоб неба дали
открывали,
последний испуская вздох
юдольной муки, что повсюду,
я приобщаю тебя к чуду,
а ты твердишь, что церковь - Бог,
во мне: "Ату!" -
кричат псари
из "Карамазовых",
и нить
прямую фосфорную вшить
во фразу,
сразу
я могу,
Алма-Ату
лелея взором,
знакомым с гиблым коридором,
в котором не один браток
резиновой давился грушей,
я правду говорить не трушу,
так и за что ж меня любить
бал правящим сегодня тушам?!
Где жира больше - там цари,
так собери верёвки, чтобы
их злобы
чудо-алтари
таскать в корзинах личной боли
от гроба
Божьего юдоли
подале,
после говори,
зари
лелея
ахинею
в миру,
где лучшее -
в крови,
под балахоном через тучи,
от случек
в дьявольском пиру
возросшие зело и тучно,
узри
на невском на ветру
Господний,
в крест вонзённый лучик,
возьми его в своё сегодня
из львиных рвов
веков
былых,
сладкоречивым быть удобней,
заумным, сбивчивым, но стих -
юродства зоркого угодник...