ретро 80-х. Бриллианты в гнезде. ч. 5

***
Светало. На берегу сидели Бубукин, Муськин и Ролик… Они нисколько не удивились, когда из скалы вылетел Вилли, а из воды – визжащий Шматько, оба поплыли в разные стороны: иностранец к берегу, милиционер к своей моторке. Ролик Смекалкин хладнокровно загибал на руке пальцы:
– Осталось двое, господа, подождем?
Бубукин и Муськин согласно кивнули.
***
Иван и Анастасия все еще висели над сокровищем.
– Хорошо-то как, Ваня!
– Ты поедешь со мной в Москву?
– Нет, мы полетим в Париж.
– Исключено!
– Прыгаем?
– Да!
Бабушка княжны была не только храброй, но и мудрой… Лишь только молодые коснулись пола, как подкидная доска выбросила ларец в пробитое ядром отверстие! Искатели клада замерли…
***
Голый Шматько, лежа, заводил моторку. Вдруг над головой милиционера появился сундук. Медленно, как во сне, открылась его крышка, выпала сияющая нить…
Жора отпрянул. На дно лодки упал ларец, брызнули во все стороны бриллиантовые капли, а на шею Георгию спустилось старинное колье!
– Слава тебе, Господи!
Шматько вскочил и вскинул к небу руки:
– Я знал, что ты меня не оставишь! Конец нищете, конец серой, никчемной жизни!
Счастливец завихлял бедрами, притопнул ногой… Ролик и компания увидели полет ларца, вскочившего голого милиционера и бросились в воду. Через секунду у моторки неожиданно включилась задняя скорость, а Шматько выпал за борт. Сокровища уплывали в сторону Турции…
Анастасия и Иван тоже не раздумывали. Влюбленные прыгнули в море.
– В Турцию! – крикнула в полете Волконская.
– Надо оформить визы! ¬– успел ответить Иван.
***
Странные турки входили на борт корабля.
Вот в огромной чалме Муськин.
А вот в феске с кисточкой Ниндзя – Бубукин.
Прикрывая лицо платком, семенил по трапу Шматько.
Красивой парой проследовали Иван да Настя.
За ними поднимался верный Вилли.
Под водой подбиралась к судну «субмарина» Смекалкина, «человека без паспорта».
Лайнер дал гудок. Трап поднялся.
Махали платками провожающие: мама милиционера Жоры, его начальник и другие…
На закрытых дверцах борта блеснули свежей краской два слова: «ЯЛТА – СТАМБУЛ».

   Остров рабства

На экране хроникально-документальные кадры падения последней в мире колонии. Комментатор радостно вещает об этом человечеству. Рушатся с домов вывески с иностранным шрифтом. Тысячи чернокожих несут красные транспаранты. Кричат в мегафоны ораторы. Цветы, музыка, Свобода!
***
Рослый мужчина с усами и в кителе с накладными карманами швырнул портативный телевизор на сиденье, злорадно расхохотался и вытянул длинным бичом тридцатку черных рабынь. Запряженные «цугом» в ипподромную беговую коляску, женщины завизжали и понеслись по аллее, засаженной кипарисами, пальмами и прочими экзотическими деревьями.
***
Княжна Волконская имела врожденный дар конспиратора. В этот раз она назначила совещание в камере Ролика.
Компания искателей клада в прежнем составе сидела на коврике и, соединив пальцы, спиритуировала. Все были в арестантских робах, в полосатых колпаках, с крупными номерами на лбу.
– Господа, – шепотом начала Анастасия, – сегодня кончается двухмесячный срок заключения нашего товарища Ролана Смекалкина. За самовольное вторжение в воды Турции и нарушение паспортного режима он высылается на Родину.
Все сочувственно вздохнули. Рационализатор был невозмутим.
– Но… – продолжала княжна, – я предложила начальнику тюрьмы небольшую сумму, и он пообещал оставить Ролана еще на месяц в Стамбуле.
– Зря тратитесь, госпожа, я сделал подкоп…
– Этот?
Анастасия что-то по-турецки крикнула. Часть каменной стены открылась. В проеме стоял солдат.
– Не обольщайтесь – вы на востоке!
Солдат скрылся. Рационализатор помрачнел.
– И далее… Наши визы тоже заканчиваются. Наступило время самых решительных действий! Пока мы узнали минимум – сокровища в Турции. Есть предложения?
Шматько вздрогнул.
– Я пас…
Ниндзя и Муськин тоже смолчали. Подошел черед Смекалкина. Он вдруг грустно запел: «Бродяга к Байкалу подходит». Княжна гневно щелкнула пальцами.
– Совершенно верно! Отныне я предлагаю «бродить» отдельно. Необходимо внедриться во все слои общества. Искать нужно человека, который неожиданно разбогател. Например, Шматько может стать нищим на паперти.
Георгий вскочил.
– Я протестую! Честь советского милиционера…
– Оставьте эмоции для суда, тем более что вы теперь в отставке!
Бывший сержант сник.
– Ролан наведет справки у лодочников, – это очень важно. Наши ученые могли бы…
– Только раздельно! – в голос заявили враги.
– Дело ваше… Вилли, на вас лягут публичные дома.
– Это тяжелый груз, госпожа!
– Наверное…
Анастасия обвела всех внимательным взглядом.
– Последнее… Иван остается со мной. Наш поиск – богатые иностранцы Стамбула. Связь держим через Шматько, рацией пользоваться в крайнем случае.
Все встали.
– Расходимся группами, господа.
Волконская опять что-то крикнула охране. Вошел солдат и увел ее и Ивана из камеры.
***
Ролик грустно сидел на причале. Старый турок уже трижды пытался продать ему тухлую рыбу. Полицейский отогнал от богатых яхт. И вот русский Кулибин спустил босые ноги в воду и грустно думал, что в огороде пора копать картошку и что неплохо бы попросить у колхоза денег и вновь отстроить сгоревший от алхимических опытов дом. «Попросить денег!» Эта мысль привела Смекалкина в ярость. Он – гений-механик – должен побираться?! К причалу подтянули буксиром яхту.
Ее хозяин – пожилой, хищного вида турок – дал затрещину своему мотористу и ушел на берег. Человек в замасленном комбинезоне сел на палубу и, подобно ролику, задумался. Смекалкин вскочил! Руки конструктора зачесались. Есть возможность поработать.
– Проблем? – спросил он парня. Тот кивнул.
– Машин? – снова задал вопрос Ролик.
–Йес… – ответил турок.
– Ай кэнхэлп! – радостно шепнул Смекалкин и дружески хлопнул его по плечу. Как говорится: «Рыбак рыбака…» Через минуту они уже сидели над двигателем и, объясняясь на ломаном английском, искали поломку.
***
Лежа в стамбульском борделе, Вилли пел песню группе проституток. Печальный ее сюжет ставил вопросы ребром: кто нашел сокровища и живет богатым? Почему на земле еще есть люди, что должны зарабатывать на жизнь тяжелым трудом?!
Проститутки плакали. Одна даже поинтересовалась, не социалист ли он.
Шансонье в ответ крепко выпил. И снова звенело банджо. Состав слушателей постоянно менялся. Американец приподнимался с шелковых подушек и заглядывал им в глаза. Певец ждал ассоциаций. Тщетно! Никто не вспомнил вдруг разбогатевшего турка.
Толстая Зура попросила написать песню о «девочках», так как на днях пропал целый автобус девочек. Вилли отказался: этот сюжет не увязывался с бриллиантами. Он вытер турчанке слезы и снова выпил.
***
Двигатель яхты заработал! Ролик оттирал ветошью руки и довольно подмигивал мотористу: «может, еще кой-чего?..» Не разучился слушать металлические сердца талантливый самоделкин!
Парень тоже был рад. Он угостил помощника сигаретой и пошел на берег за бутылочкой виски. Что ж, Ролан был не против. Виски так виски!
Сигаретка приятно пахла. Одна затяжка, другая… Хорошо! Правда, солнце палит, сил нет! Голова даже кругом…
Смекалкин обошел рубку, нашел брезент и, спрятавшись с головой от светила, стал ждать.
***
Родившись в проклятые годы сталинизма, Муськин с молоком матери впитал порочную страсть к слежке за соседями.
Не разум, не дальний «бриллиантовый расчет» толкнули его на преследование толстого, расфуфыренного турка из «люкса» напротив. Просто человек странно посмотрел! Алик прошел за ним пару кварталов, затем увлекся и прочно «сел красавцы на хвост». Создавалось впечатление, что «объект» догадался…
Турок часто оглядывался, делал страшные глаза и все петлял по кривым улочкам Стамбула.
Муськин прятался в подворотнях, прикрывался газетой. Не упустить! М приказывала интуиция. И вот исход!
Подозреваемый зашел в подъезд старого особняка. Алик следом… В длинном коридоре было темно. Он выставил перед собой руки и двинулся на ощупь к крошечному окну под лестницей. Где враг? Враг ждал. Лишь только Муськин шагнул под лестницу, как турок распахнул халат и прижал советского ученого к жирному, надушенному телу! «Ах!» – хотел крикнуть архивариус и не смог! Турок впился поцелуем в его губы. «Гомик!» – вдруг догадался Муськин. Он двинул педераста коленом и в ужасе выскочил из дома. Ситуация изменилась! Теперь Алик кружил по городу, прячась и убегая, а распаленный преступной страстью толстяк осуществлял преследование…
***
Ролик проснулся от толчка. Высунув в голову из-под брезента. Смекалкин обомлел… Наступила теплая восточная ночь!
Яхты стояла на якоре метрах в пятидесяти от берега. Едва слышны были человеческие голоса. Вспыхивали огоньки сигарет. Сигарета! – неожиданно догадался «наркоман». Непростым табачком угостил его моторист! Что делать? Где он? В какую новую авантюру бросила его судьба?
Ролик нащупал за поясом портативную рацию. Выйти на связь? А вдруг он совсем рядом с отелем и зря паникует? Надо осмотреться. Путешественник преследовал лодку и, никого не найдя, тихо спустился в воду. Приблизившись к берегу, Смекалкин увидел двух вооруженных солдат с фонариками. Пловец погрузился по уши и затаился. Военные о чем-то поговорили, посветили в сторону яхты и пошли к строению с красной лампочкой на крыше.
– Ужас! Это же какая-то военная база… – Ролик задрожал от страха.
Над морем нависал огромный скальный массив, и теперь стало понятно, что город далеко…
Вернуться на яхту? Но куда плыть? Если тут база, его догонят и уничтожат, надо на берег! Необходимо все выяснить до конца и выйти на связь с княжной. Несчастный выбрался на сушу и пополз вверх.
***
С чайником турецкого чая Муськин заглянул в номер Ниндзя. Ученый играл сам с собой в шахматы:
– В чем дело? Почему без стука?
Алик запричитал:
– Петрович, не гони, меня чуть не убили!
– Покиньте номер!
Муськин прыгнул к столу и ухватился за него руками.
– Только мертвым, Петрович! Лучше ты, чем турки…
Дымился чайник. Текли слезы по лицу врага… Ниндзя скалился.
– Выкладывайте!
Ночной гость включил радиоприемник (враг подслушивает!) и пустился в пересказ. Он двигал шахматные фигуры, валял слонов и ферзей, страшно мимировал согласно развивавшимся событиям.  Дислокация войск «на картошках» в незабвенной ленте «Чапаев» поблекла перед яркостью вранья архивариуса.
Ученые явно помирятся. Они на чужой земле, они любят одну женщину и оба ищут сокровища для ее счастья.
***
Ролик чуть не заплакал от горя, когда в лучах восходящего солнца понял, куда попал. Сидя перед «колючкой» ограждения, Смекалкин в ужасе наблюдал, как сотни чернокожих выгружаются из грузовиков и, подгоняемые плетьми надсмотрщиков, разбредаются по кофейной плантации.
– Рабы!
Свободное, социалистическое сердце рационализатора облилось кровью. Как так? В конце ХХ-го века рабовладельческое государство? Куда смотрят НАТО, СЕАТО и прочие «…АТО»? Ролик почувствовал себя Мессией. Мир ничего не знает! На него легла великая обязанность м сообщить всем о наглом вызове цивилизации.
Ролик достал «Воки-токи».
Вдруг, как бы вступая с ним в диалог, над территорией колонии зазвучал голос диктатора. Мощные репродукторы хрипло вещали людям, что они сдохнут. Скудное знание английского позволило Смекалкину понять главное. Разум самоучки воспалился окончательно, а как же Маркс, Кастро, Робеспьер в конце-то концов! За что гибли революционеры Мира?! Монстру не повернуть Гуманизм вспять!
И еще что-то из школьных учебников бормотал советский спиритуалист, разбирая рацию и пытаясь сообразить, как увеличить ее диапазон, и стыдно было ему, что он жаждет сокровищ, когда такое делается…
***