Пушкин и утаенная любовь

   У Пушкина с ранней юности была «утаенная любовь»  [?]

   Сначала знакомство с рукописями поэмы «Бахчисарайский фонтан», в которых обнаружились строки о безумной, но неназываемой любви:

 («Я помню столь же милый взгляд / И красоту еще земную, / Все думы сердца к ней летят, / Об ней в изгнании тоскую — / Безумец! полно! перестань...»),

 а затем публикация донжуанского списка Пушкина, где в череде названных женских имен фигурировала загадочная N. N., заставили исследователей подозревать, что в жизни Пушкина с юности была великая любовь, которую он «хранил как тайну».
   Попытки разгадать эту биографическую загадку и назвать утаенное Пушкиным женское имя предпринимались неоднократно и предпринимаются до сих пор. Среди претенденток на эту роль были названы Мария Голицына (версия Михаила Гершензона), Мария Раевская (версия Павла Щеголева), жена историографа Екатерина Карамзина (версия Юрия Тынянова), Софья Потоцкая (версия Леонида Гроссмана), даже императрица Елизавета Алексеевна (версия писательницы Ларисы Васильевой) — плюс добрая половина донжуанского списка. Однако ни одна из гипотез не может похвастаться убедительностью аргументации.
   По всей видимости, гораздо ближе к правде гипотеза, выдвинутая в свое время Юрием Лотманом и затем поддержанная Олегом Проскуриным: никакой утаенной любви у Пушкина не было, а за тщательно создававшимся образом «тайной возлюбленной» стояла не жизненная реальность, а литературная условность. Ведь если присмотреться к стихам и письмам, видно, что Пушкин не скрывал, а, напротив, демонстративно подчеркивал, что у него есть сердечная тайна, которую он выговаривает в стихах. Романтическому поэту, каким Пушкин, определенно, мыслил себя уже на юге, «утаенная любовь» была нужна как важная часть биографической легенды, строившейся с оглядкой на Петрарку с его Лаурой и Байрона с его загадочной Тирзой.

          "12 мифов о юном Пушкине"

Гениальный подросток, бездельник, борец за свободу — и другая неправда

     Подготовили Алина Бодрова,      Михаил Трунин