Маска Садиста и Мазохиста

Действия
Она проснулась в неимоверно скверном настроении...В ее сознании актуализировались две маски Садиста и Мазохиста, которые запитывались в основном из ненависти из ее травмы, ненависти доходящей до жажды убийства. В ее сознании стал четко осознаваться этот патерн взаимодействия в сторону распределения ролей, когда ей отводилась роль садистки. Она стала "видеть" типичное поведение мазохиста, его постоянные провокации, мазохистические провокации, когда он пытался причинить боль, зацепить, унизить, сделать агрессивный выпад для получения ответного удара, грубого насильственного ответа и жесткого подчинения. Это было характерно именно для мазохистов - провокация, нападки, агрессивное цепляние, попытки уколоть, подцепить, при явной неспособности иными способами получить внимание и необходимое присутствие внешнего объекта, хотя бы в форме садиста. Ее обвиняли даже за то, что она причиняет боль тем, что ни в ком не нуждается, что любит одиночество и молчание, что умеет отворачиваться и молчать днями, что может просто уйти и быть одна. Мазохистическое поведение предполагало именно агрессию в противовес той иллюзии, которая у нее была в отношении садо-мазохистских взаимоотношений до этого, именно провокативную агрессию. Раньше она испытывала жалость к этой категории лиц, считая их несчастными жертвами. Сейчас же она в полной мере прожила и осознала что такое мазохистическая провокация с манипуляцией на силе типа "ты слаба, чтобы меня наказать, слаба, чтобы дать мне сдачу, слаба, чтобы упечь меня в тюрьму, слаба, чтобы меня убить или причинять страдания, издеваться и мучить". Это была именно провокация мазохиста, которому нужен этот причиняющий боль ответ, жаждущего боли и подчинения, грубого, жесткого, безапеляционного подавления, унижения и боли.Она не любила эти игры именно потому, что они затрагивали ту ярость и ненависть из ее травмы, ту адскую жажду причинения смертельных побоев и членовредительства с отрыванием половых органов или просто нанесением почти смертельных увечий и повреждений. Она не любила, когда на нее "нарывались", "наезжали", "доеб..сь" до нее мальчики, мужчины, девочки это делали реже, но тоже имелись случаи, не любила, всех этих слез, соплей, крови после того, когда они после провокации получали желаемую ими порцию боли и унижения. Перед ней всплывали лица и моменты, когда "этакие герои включали свою жажду смертельной боли и начинали провоцировать", актуализируя в ней именно ту ее ненависть из травмы, именно ту застывшую в руках жажду убийства. Она никогда не нападала, ей не нравилось обижать людей, чтобы привлечь внимание и таким образом выйти на взаимодействие, получить это желанное присутствие внешнего объекта, разворачивая игру в "Боль". Перед ней проплывали все эти мазохистические мальчики, глупые, слабые нытики, и их мазохистические провокации с их уколами и наездами, не способные никак иначе обратить на себя внимание, получить одобрение, любовь, любившие доводить окружающих до состояния, когда их просто избивали и запинывали, чтобы избавиться от них, подтвердив это жестокое написанное на них "сдохни, ты мне не нужен, ты обуза, ты мешающее мне ничтожество, недостойное жизни, ты настолько омерзителен, что мне лучше без тебя". Это была застывшая ярость, ярость от того, что люди с мазохистической структурой останавливались в своих провокациях только тогда, когда их подавляли до такой степени, что они начинали реально ощущать свою возможную смерть и только тогда инстинкт самосохранения вытрезвлял их, заставляя перестать "нарываться на неприятности" играми в "покажи мне свою силу, слабачок".