Первая любовь

Петровская флотилия на Переславском озере (Д. Н. Кардовский, 1927 г.)

Часть 2. Первая любовь

«... пылкий царь, всегда первый труженик для пользы народной, в нетерпеливом желании ввести в Россию  морское искусство задумал сам с более надёжными людьми...отправиться в чужие земли, туда, где наиболее  процветало мореходство...чтобы под руководством настоящих мастеров изучить кораблестроение во всех  видах его до высших, основных начал, не без надежды найти случай к приобретению основательных знаний и в  корабельном управлении»
Николай Герасимович Устрялов «История царствования Петра Великого»

Влекомый ненасытностью до знания наук и мира,
я, Пётр царевич, выбрал путь для утоления духовной жажды.
Порфира царского обличья меня нисколько не стесняла.
Я знал, что цель свою настигну и удовлетворение в ней обрету однажды.
Всю жизнь мою мне цель моя огнём добра средь мрака зла сияла.

В Измайлове в амбаре, среди вещей покрытых пылью липкой
и под шатрами отягчённой паутины
зыбкой волною, трепетавшей надо мной,
я обнаружил утварь разную, обноски и картины,
а главное английский бот1, который был храним моей семьёй.

О, прирождённое, дошедшее до страсти,
тайна, ведущая вперёд, не знающая поражений,
напасти побеждающая, пристанище всех сил и щедрая обитель,
моё стремление ходить на кораблях и быть участником морских сражений,
моё желание иметь профессии — моряк и кораблестроитель.

Узнав, что найденный мной бот может под парусом идти и против ветра,
я, починив его, с искусными отправился на поиски большой воды.
Вера и сила юности мою решимость укрепили.
На Яузе — не то, и по просторней водоём искали мы в окрестностях Москвы.
Остановили выбор свой на Переславском озере, в объятия его свой бот пустили.

На богомолие у матушки своей я отпросился в монастырь,
но сам на ботике по озеру гулял и с топором в руках трудился,
и пыл любви к морскому делу во мне сильнее разгорался.
Я целую флотилию решил создать, когда как-будто бы в обители молился,
и, не щадя себя, в память о батюшке царе о робком детище его старался.

Ведь мой отец в мечтах о море начал постройку кораблей,
и парусный трёхмачтовый корабль наименован был «Орёл».
С верфей на воду не был спущен, его сожгли восставшие разбойники.
И не помог тогда мечте царя осуществиться богатый властный ореол.
Сейчас же все участники тех беззаконных дел — в прах обращённые покойники.

Мне помнятся все несвершения, но память создана не для того,
чтоб сожалеть о смоге смут, о пепле на пожарищах, о горестных утратах.
Всего ушедшего не возродишь! Да и зачем былое возрождать?
Известно всем, что горькая печаль живёт в не оправдавшихся надеждах,
и ненасытный червь тоски не прекращает существо скорбящее глодать.

«Орёл» был первенцем среди военных кораблей России
и он предназначался для охраны купеческих судов в Каспийском море.
Застили же его задачу разбойные сердца и головы, бедой разгорячённые,
не давшие пути для нового, сгубившие полезное, призвавшие то горе,
избравшие удел приверженности рабской эйфории, идеей бунта увлечённые.

Различны облики любви земной и переменчивы пристрастия людские.
Любовь к Отчизне, к Родине, к Создателю несокрушимо пребывает вечно.
Близкие в жизни могут быть любимы, при том имеют волю огорчать.
Любовь к себе подобным и к тварям бессловесным, как дни и ночи быстротечна.
Единственна и истинна любовь, которая в себе жизнь воплотила, и имя её — Мать!

Мама моя всегда меня хранила и от напастей берегла,
собой от горя заслонила во время смутных дней,
смогла привить мне помысел добра и к лучшему направить,
и лучший образ человека всегда я видел только в ней,
я перенял её способность —  своим народом чутко, честно править.

Видя, что я всё больше отхожу от царских дел
и раздражаюсь на слова — двор, трон, традиции, обязан
- в удел мужания мне был определён чин мужа создающего семью.
Царица-мать сама сыскала мне невесту,чтоб был женитьбою я связан
и отвлечён от увлечений, неподходящих сану моему.

Ведь по обычаю женитьба именовала юношу во взрослого мужчину,
и я освобождался от опеки до боли ненавистной мне сводной моей сестры
и чинно мог вернуться в Кремль, чтоб со своей семьёй жить в нём,
чтобы дождаться там единоличного правленья, законом установленной поры.
Но мне, как видно по всему, не суждено было уснуть семейным сном.

И я помчался через месяц после свадьбы к первой любви моей,
к морским потехам повлекла меня неведомая сила.
Сильней привязанность моя к жене моей со временем не стала,
хоть в письмах и в словах своих ко мне она и умоляла, и просила,
и сына вскорости родила, рыдала, порицала, причитала.

А я всё рвался к цели своей жизни — вперёд к прогрессу, к новизне.
И кто меня мог совратить с пути, Создателем указанного мне?
Ч;нной беды в дрёме погрязшего рассудка и теремной тоски чуждался я,
бежал от чопорной степености тупой, от спящих жутким сном,
лишь формой внешних благолепий была моя семья.

Незримо в личности меж мною и супругой шла непрестанная война.
Я уклонялся от сражения, пока хватало сил.
Моя вина во многом. Она во мне и на века со мной.
И в том она, что я семейный чахлый светоч погасил,
очаг покинул свой, ушёл к другим, назвав уже одну своей женой.

Но как мне было безмятежно жить, о ненавистном слыша без конца —
в спальне, за трапезой, на шумной публике и на прогулке скромной,
когда сердца стучат не в такт и в неуёмный разнобой,
и мысли чуждые сверлят мозги своей нудьгой неугомонной —
мучение несносное и злобный рок, ниспосланный судьбой.

Бежал я прочь от плесени духовной к свежести,
от тягостной печали смертной — к жизни.
Для нежности, доступной утомлённым, мне не хватало возраста и времени.
Я посвятил всего себя всецело без остатка служению Родной Отчизне,
старался Русь освободить от рабской участи и  тягостного бремени.

продолжение следует: