Гельвеция. Мал пятачок

                (Фрагменты из романа "Красная омега")



     В Швейцарию, в эту столь желанную для туристов страну, Барсуков попал по какой-то дикой случайности. Однажды зашел к нему его друг, Мишка Козел и сходу огорошил:

    --Ты хочешь на халяву, ради удовольствия,  прокатиться в Швейцарию?

    -- Хочу! А также – на острова Зеленого мыса и  в  Рио де Жанейро!

    -- Насчет Рио ничего не скажу, а в швейцарский кантон Обвальден на завод, который производит миниатюрные электромоторчики, путевочка имеется.  Если не возражаешь, то командировку тебе на этот завод организуем  в два счета.
 
    -- У меня вопрос. С какого края лежит мой интерес к этому заводу?
   
    -- Для одного очень  большого дела нужны очень маленькие электродвигатели, которые у нас не производятся. Вот ты и поедешь в составе делегации на этот швейцарский завод, чтобы выяснить возможность их разработки.

    -- Ты, что, Козел, спятил? Я же не электрик. Я – паросиловик.

    -- Правильно. Но в училище тебя и электрике учили не плохо. Мы смотрели: в твоем оценочном листе  по всем электродисциплинам стоят одни пятерки.

    -- Но почему выбор пал на меня? В стране, что электриков уже не осталось?

    -- Тебя выбрали на основании многих причин. Прежде всего здесь нужен абсолютно надежный человек и в тоже время совершенно незаметный как специалист. Пошли туда какого-гнибудь супер-электрика, так заинтересованные люди за рубежом сразу же  насторожаться.
     Короче!  С июня прошлого года  ты – ведущий инженер завода, производящего медицинское оборудование. Твоему заводу для  создания более совершенных искусственных органов человека нужны мини элеклтродвигатели.

   
       Завод компании «Makson motors» располагался на берегу озера. Он издали выглядел, как пансионат. Но такое впечатление рассеивалось при приближении к предприятию, которое состояло из ряда современных промышленных зданий. На торцовой  стене одного из них кричало яркими красными оттенками большое панно. Громадная надпись гласила: «Wir verden auf dem Mars sein!» («Мы будем на Марсе!»). Ниже надписи по оранжевым марсианским, крутым барханам полз автоматический планетоход.

      Подъезжавшие к заводу три россиянина (кроме Барсукова в делегацую входили экономист и юрист) подивились такому прыткому стремлению швейцарцев в космос. В дальнейшем выяснилось: основания для появления красного панно были. Из беседы с встретившим их исполнительным директором господином Миллером они узнали, что по заказу НАСА завод разрабатывает два десятка приводных электродвигателей для марсохода, который американцы  намереваются запустить на красную планету.   
   
      Герр Миллер, увлекая российских госстей в конференц-зал, принес им массу извинений по поводу того, что главный специалист завода  герр Гроссер не сможет участвовать в совещании, так как его вызвали на военные сборы.

      Но и без Грссера деловые   переговоры со швейцарской стороной прошли успешно. После завершения деловой части любезные хозяева отвезли россиян в Люцерн, чтобы показать местные достопримечательности. Там Барсукова больше всего впечатлила скульптура умирающего льва. Это был памятник швейцарским гвардейцам, павшим при защите французского короля от парижской черни.

     На прощание герр Миллер подарил россиянам по  книге.  Юрист получил шикарный альбом со знаменитыми швейцарскими видами, финансист – книгу о народном творчестве швейцарцев (в основном на религиозные темы), а Барсуков случайно, но очень в дугу, с учетом его принадлежности к военной косточке, -- богато иллюстрированную книгу милитаристского содержания.


     Вторая мировая коснулась и Швейцарии. Правительство страны, не надеясь на бумажный нейтралитет, провело мобилизацию.  Армия была выдвинута на границы страны. Федерация недвусмысленно демонстрировала свою решимость отразить возможное вторжение Вермахта на свою территорию. Многотысячная швейцарская армия всю войну простояла на рубежах в боевой готовности, охраняя покой сограждан.   Вот об этом стоянии и была книга, подаренная Барсукову. Юрист, когда  закончил любоваться цветными картинками гор и озер, поинтересовался у Барсукова о чем его книга.

     -- О том, как во время войны бравые свисы, не выпуская из рук винтовок. варили фондю, пили кирш и смотрели фильмы, -- ответил Барсуков.
     И добавил: Ну еще на дежурствах стояли, в секретах сидели...

      -- Молодцы швейцарцы! Наши тоже стояли, но не просто стояли, а стояли насмерть, но солидных фолиантов на эту тему  немного.

      -- Как немного? А мемуары наших полковоцев?—удивился Барсуков.

      -- Скукота. Такое впечатление, что все они написаны одним и тем же «негром». Сплошная официальщина. И вспоминают наши вояки только о том, о чем выгодно вспомнить. Негатив же стараются не выпячивать.

     --. Все-таки я считаю, что у нас выпускают достаточно много книг о войне. Во всяком случае недостатка в них я савершенно не испытываю.

      -- Тогда скажите мне, уважаемый Алексей Георгиевич, на каком участке   советско-германского фронта мы понесли самые большие потери?  В рассчете на один километр линии обороны?                .

      -- Наверно под Сталиинградом...или на Курской дуге.   
            .
      -- Не-е-ет. Самым кровавым местом в той войне был Невский пятачок. Это на левом берегу Невы, четыре километра южнее Шлиссельбурга. Там, на небольшом клочке  земли  погибли 160 000 человек. Там средняя продолжительность жизни солдата не превышала 52 часов. Оттуда почти никого не вывозили.

      --И что там сейчас?               
               
      -- Ничего. Пустырь. «Пятачок» я посещаю иногда. Там мой отец погиб.
           После этой беседы Барсуков долго испытывал чувство пристыженности: коренной ленинградец, а  на  Невском пятачке ни разу не бывал. 


      После войны на этом плоском, изрытом траншеями и воронками участке земли несколько лет ничкго не росло. Почва перенасыщенная фосфором и железом отказывалась рожать. И была это вовсе не почва, а страшная смесь из земли, костей и кусков металла. Прошли десятилетия, но и теперь этот пустынный кусочек невского берега  покрывает лишь жухлая, желтоватая травка, а деревья все еще не растут. Тут и там торчат из земли рваные куски железа, осколки мин и снарядов.  А талые воды каждую весну вымывают все новые и новые военные фрагменты. Вместе с металлом вымываются на поверхность и человеческие кости.                .

      Здесь многие погибшие бойцы подвергались многократному погребению. В пылу ссражений павших хоронили в воронках, в траншеях, наспех присыпая землей. А взрывы снарядов выбрасывали тела солдат из братских  могил, разрывали их на части и вновь засыпали землей. Поэтому таперь --.это сплошная, гигантская могила, из которой поисковые отряды ежегодно извлекают останки советских бойцов для достойного их погребения.

      Здесь кипели самые кровопролитные бои, и даже не бои, а упорное, не затихавшее ни днем, ни ночью, сражение. Это был самый кошмарный участок на всем театре военных действий. Это был грохочущий ад. Это был Невский пятачок.
 
         Возник он следующим образом. 8 сентября немцы, захватив Шлиссельбург, вышли к Ладожскому озеру. Ленинград оказался отрезанным от страны. Началась блокада. Жуков, который был назначен (вместо Ворошилова) командующим Ленинградским фронтом, приказал прорваать немецкое кольцо в самом узком месте, в районе поселка Синявино. Жуков спешил. На подготовку операции было отведено всего два дня.

      В ночь на 21 сентября 1941 года  советские войска начали форсирование Невы на участке Марьино – Московская Дыбровка с целью дальнейшего наступления  в направлении Мги.
 
    Переправа через Неву не удалась. Лиишь в районе Московской Дубровки моряки и бойцы 115-ой стрелковой  дивизии  сумели захватить и удержать  небольшой участок на левом берегу Невы.  Этот крохотный плацдарм    с размерами 1000-1500 метров вдоль реки и 600-800 метров вглубь от береговой линии и стали назвали Невским пятачком*.

     Попытки в последующие дни расширить плацдарм и продолжить наступление для соединения с войсками Волховского фронта оказались безуспешными.  Захлебнулось наступление и со стороны Мги.  Из-за слабой подготовки операции и малого количества сил, выделенных для её проведени, первая попытка деблокирования Ленинграда  не увенчалась успехом

      Плацдарм насквозь простреливался всеми видами оружия. Под мощным огневым прикрытием немцы беспрерывно атаковали наши позиции, пытаясь сбросить защитников «Пятачка» в Неву. Потери в живой силе были огромны. Но на смену павшим переправлялись через Неву свежие батальоны. « Пятачок» держался...
Кстати, на "Пятачке" воевал отец президента Путина, где получил серьезное ранение в ногу.
 
     А в январе  1943 года с Невского пятачка пошли в наступление части 45-ой дивизии.  Началась операция «Искра», в результате осуществления которой  войска Ленинградского  и Волховского фронта встретились в районе поселка Синявино. Блокада Ленинграда была прорвана.               .

      За 400 дней и ночей на Невском пятачке по разным источникам  погибли от 100 до 200 тысяч человек. Если выложить тела всех павших на «Пятачке» рядом, друг к другу, то плацдарм будет полностью покрыт этим жутким «ковром» Здесь  не фигурально, а фактически каждая  пядь земли полита солдатской кровью.                .

      Все это Барсуков вычитал в маленькой книжке, почти брошюре , которую по его просьбе с большим трудом отыскали в районной библиотеке (Интернету он в данном вопросе не доверял). После ознакомления с  этим книжным материалом ему до замирмния сердца  захотелось посетить Невский пятачок. В ближайшую субботу он влез в свой драндулет и, изрядно постояв в пробках, добрался до моста Володарского, чтобы затем устремиться к Кировску, южнее которого и расположен Невский пятачок                .

      Прав был юрист. Действительно, Невский пятачок являл собой вид пустыря, но не обычного, а вызывающего чувство щемящей тоски. Отсюда хотелось поскорее уехать.                .

      Весь «пятачок» охватывался одним взглядом.  Северную оконечность его обозначала пушка, поставленная на бетонную площадку. На южной границе виднелось кубообразное мемореальное сооружение, которое именовалось «Рубежным камнем». В центре «пятачка» высился обелиск и рядом --  часовенка.                .

      «Пятачок» перекапывался вновь. Между оплывших и заросших траншей были видны следы работы поисковиков. Они регулярно извлекали из земли гранаты, мины, снаряды. Встречались брошеные «копы» черных следопытов.

      Но не только земля хранила военные «сюрпризы». На дне Невы в местах переправ поисковики-аквалангисты обнаружили несколько орудий и танков, так и не доплывших до боевых позиций. С большим трудом  танки КВ, БТ, Т-38 были вытащены на берег, отремонтированы и установлены, как почеиные экспонаты на площадке перед  диарамой «Прорыв блокады».            .

      В этот серенький осенний день «пятачок» был пустынен. Только  возле пушки сновали мальчишки, да какой-то чудак непристанно фотографирвал Рубежный камень.

        Долго стоял Барсуков перед бранным полем, попеременно испытыаая то чувство гордости, то чувство горечи.  А больше всего – чувства стыда: это ж какие жертвы нежно принести в честь Родины, чтобы она позаботилась о месте, где полегли  тысячи её сынов.

      Барсуков никогда не пил за рулем. А тут его что-то пронзило. Он прошел к машине. достал из бардачка початую "Гжелку". налил грамм сто в пластмассовый стаканчик и тихо помянул павших героев.

       В памяти всплыл "Лев" из Люцерна и убеждение. что если бы такое. как здесь случилось в Швейцарии, то "Пятачок" был бы самым святым местом для всех свисов.

       А у нас? Многие ли россияне знают о Невском пятачке?

Добились либералы, достнались:
Расхристанная наша молодёжь
Фамилию Верховного не знает,
Не ведает про Невский пятачок

А где же были наши альбатросы,
Бойцы, коммунистическая рать,
Позволившие подлым грантососам
Историю Союза обосрать?


 *В разных источниках размеры "Пятачка" разнятся, достигая  3км в ширину и 1,5км в глубину.