Очевидная угроза

Полтавская битва (Б. П. Виллевальде)

Часть 3. Очевидная угроза

«...Я мыслю: где ты век деяний
Царя Великого Петра?
Где гений мира, гений браней,
И славы русского орла?...»
( Н. А. Некрасов «Человек»)

Я находил отраду - в трудах, в учении, в прогулках по воде.
Меня одолевали мысли о непростой судьбе моей России.
В немецкой слободе от иностранцев я узнавал о мире,
о тонкостях наук, искусств и намерений, и что умы носили.
Рассудок мой переплавлял слова, как в огненном горниле.

Средь обитавших здесь нашлось обилие религий и профессий,
повсюду дух объединенья, главенствовала мысль - Европа.
Они о чём-то вечно толковали и терпеливо ждали.
Врачи и ювелиры, и прочие - суждение имели не холопа,
и свой мирок вблизь Яузы - пристанище - годами созидали.

Тут, ранее Кремля, к событиям Европы приобщались
и пьяное собрание гудело без конца, веселье не смолкало,
и открывались двери и бутылки - все, для царевича России,
и было выпито немало, и слов нечаянных хватало.
Но, лишь одни слова мне душу с сердцем правдой уязвили.

В тумане пьяного угара сквозь пелену бессчётных слов
на фоне безотчётного гулянья и замутнённых взглядов
засов хмельной вдруг вмиг слетел с рассудка моего,
и поползли слова в моё сознанье подобьем мерзких гадов,
и я узрел чужого, допрежь считавшегося мной за своего.

Хозяйские ужимки, обычные для хлебосольных пав,
притворные улыбочки, лукавый огонёк в очах игривых...
Сняв маску добряка, глаза лукавого недобро заблестели,
и злой поток словесных излияний рванул из уст спесивых,
а уши мои слушали, внимая, и верить не хотели.

Преобразился собутыльник, совсем как трезвый, в аккурат,
и позу принял властелина, как-будто все вокруг холопы,
и говорит: «Парад величия в триумфе силы состоится,
план разработан для создания союза государств Европы.
В Европе будет вечный мир, всех нас энергия сплотится.

Другим же странам и народам - доля колоний и рабов.
Они должны нам подчиниться, чтобы могущество питать.
Готов уж замысел, и суть его уста провозгласили:
Америку для Англии и Дании, а юг её - Испании отдать,
голландцам Индию, французам Африку, а Швеции Россию.

Да, это скоро будет, мы только ждём, когда наступит час
и нам позволят взять своё, ведь мы здесь старожилы
и часть Европы в нас, а мы её глаза и уши.
Не зря, могущество России, Москву годами сторожили,
придёт срок действия - и мы её разрушим!».

Коварный замысел открылся, и не понять его нельзя.
Я - Пётр потомок рода, на  царство возведённого народом,
не зря в душе обет пред Богом и клятва верности Отчизне,
чтобы идти вперёд на ворогов безжалостным походом.
Я за родной народ не пожалел и не жалею своей жизни!

Потребовал, чтоб пьяное мурло заткнуло мерзкое хлебало,
и пожалел, что лысый он, иначе б ряшку повозил о блюдо.
Но мне известно было, произнесённое не им порождено,
и я утишил ярость гнева, чтоб не было гнилого пересуда.
Впоследствии я сделал то, что Богом нам от века суждено.

Что спроса с дурака, что прояснил реальную опасность,
которая ни бучей пьяной, а действенной угрозою явилась.
Властность моя во мне воззвала - тревогой к разуму и силе,
ведь только скудоумный спит, когда погибель затаилась
и тянет глупого в бессилье, гнёт, чтоб схоронить в могиле.

О, как же много на земле людей-животных ошалелых,
живущих на авось, при низком понимании и хитростью,
средь оголтелых помыслов растливших существо своё,
снабдивших себя жадностью, завистливою злостью,
и истощающих страну, как кровь сосущее лихое комарьё.

Их тучи носятся, как дикие стада, веками по земле
средь человеческих сердец, рассеивая зуды и занозы,
во мгле безумства выдают - дурман за благовония,
чтоб бесновались в раздраженьи и лили от досады слёзы.
Всех одурманенных удел - несчастий смертная агония.

Как к свету выход свой найти, чтоб через мрак пройти
и выжить в жёстком столкновеньи с тьмой?
Спасти нас может лишь одно - познаний многих благо,
оно в разумном осмыслении бесценной сущности земной
и в устремлении, где царствует - честь, доблесть и отвага.

продолжение следует