Не захлопнуть бы дверь перед входом во тьму

                *     *     *
Не захлопнуть бы дверь перед входом во тьму,
где горят образцы чьих-то странствий,
где не пыль из-под ног за собой подниму,
и, как снасть под рукой, — дух не стравится.
Даром что ли за каждый свой вздох
ты платил здесь разгневанной птице,
в корабельные струны входя, словно в док, —
от дарованной музы напиться?

Детвора за кормою: дельфины, киты —
навигация тела как страсти.
Покидая себя, оставляешь не тыл —
а лишь то, что как форму истратил.
Что, как клетка, платформа — с разломами гор —
доставляло здесь массу восторгов,
как на крайнюю плоть заключив договор, —
под секирою парок расторгнул!

С паром в землю поставленный мат:
со свиданьем! обложенный в дёрны:
за серебряной ложкой три дня принимать,
пока свет в головах не задёрнут.
Атмосфера династий, распятых по дням,
козлоногий где в рыцарском шлеме, —
словно череп Шекспира с земли приподнял:
«Что же так мы от жизни шалеем?!».

От Марии шотландской ли след не остыл,
чтобы Рэтленды тайну скрывали,
кем в сонете пристыжен был стыд?
кто под маской ходил в карнавале?
Группу крови бы с почерка снять
да с останками Марлоу сверить:
чья б сияла природа как знать —
иль все версии б тмились пред сферой!?

Знать бы точно, чей шум здесь в чести:
пять столетий не сходит со сцены.
Тень ли Бэкона в мыслях частит?
чей же дар столь недюжинно ценят?
Говорят, — простолюдин в крови,
где бы знать ему Двор и предметы,
по которым, как карту, кроил —
жадным взглядом, что в жизни приметил.

Так горела рука под рукой
новоместника божьего дара,
что никто уж, похоже, другой
с рук обеих не станет раздаривать.
Что-то в людях изжилось, ушло —
интерес атомировал племя:
лопасть лобную жмёт тяжело —
дотянуть в конце жизни до премии б.

Самозванец в дворянском кругу,
деловит был и хваток до мнений:
всё сгодится сготовить рагу,
божий дар на все вкусы обменивая.
Сто профессий!!! знаток и дебил, —
ты когда ж языки-то освоил?!
Мир подлунный стихом надивил —
кто же череп снял с тела, как с вора?!

Две записки тяжёлой рукой...
словно век не летала по виршам.
Сон орлицы вслепую открой!
за Фальстафом изрядно напившись.
Твой был слог как друидовый бич —
раздавал, расширяясь в округе,
но, чтоб лезвие в слове постичь, —
мало постников в рясе выругивать.

Мало звона в дремучих ушах,
сброшюрованных версий преданий —
как Христа: кто впотьмах заушал —
под плитою беспамятств придавлен,
лишь с тобой и взойдёт, запылён,
мерой имени рук не смягчая... —
двойники так сходили б с пелён,
закрываясь от бога мечтами.