Такое положение

Капал дождь. Сбегали струи по стенам
И по бордюрам. Ветер нам уже не дует,
Холод нам уже не страшен, нам опасен
Только голод, с ним в дуэте боли жажды.

Мы сидим в этом укрытии из бетона, сна и стали,
Мы от снов уже устали, там мы ходим по земле,
Там ни слова о войне, о страхе, боли,
Там ты снова к нам приходишь. Пробуждения молю,
Каждый раз хочу я воли, а от снов своих бегу.

Я не видел, как всё было, пыль летала и осколки,
Всех стирало с лика почвы, слишком мощный был разрыв.
Кожа тлела, что там кожа, кости, слёзы и мосты,
Всё сгорало в этом жаре, превращало дом в пустырь.

Пустовало в каждом доме, в поле не осталось ржи,
Мы бежали рядом, помнишь, мы молились «только ты»,
Нас нечаянно разорвали, разорвали нашу связь,
И тогда одни остались: стал лишь я и стала грязь.

Стало страшно мне и пусто, оглушенный за тобой,
Я остался позади. Всё в осколках и в пыли,
Вдруг снаряд упал туда, где могла бы быть и ты.
Я поднялся против боли, страх сжирает изнутри.

Подхожу я к месту взрыва, чёрное пятно и сажа,
Значит, я найду тебя, значит ты сбежала, Маша,
Я кричу, но силы нет, под ребром мне стало жечь.
Продырявился я глупый. Не дождусь уже тебя.
Ветер, ты слова мои озвучь, речь пусть долетит моя.

Дождь стекает по обломкам. Затекает не сюда.
Мне тепло под пледом тонким, только холод без тебя.
Мне ребята дали яда. Сам сказал, не доживу.
Рандеву для наших взглядов состоится лишь в раю.

На северо-восточном окруженье,
Ты перелезь через решётку как-нибудь.
И всё-таки, меня забудь. Моим ушам
Не слышать больше твоё пенье.
Твоим не лечь со вздохом мне на грудь,
Слушая сердцебиение. На юго-западном картечь и грохот пуль.
Прощай. Такое положение.