А ей всего-то...

Давным  давно, в далёкой стороне,
в, забытой Богом, старой деревушке,
в домишке, покосившемся от лет,
жила, довольно странная, старушка.
Старушка обособленно жила,
ни с кем в деревне дружбу не водила,
здоровалась приветливо всегда,
но разговор ни с кем не заводила.
Сама дрова колола топором,
и у неё всё ловко получалось,
за помощью к соседским мужикам
старушка никогда не обращалась.
Ей предлагали помощь мужики,
она, смущаясь, помощь отвергала,
благодарила добрым словом их,
и со двора с улыбкой провожала.
Старушка та Кирилловной звалась,
Кирилловна и всё, так величали.
За спинами шушукаясь в селе,
её соседи чокнутою звали.
Кирилловна в селе, после войны,
в победном сорок пятом появилась.
Ей выделили старый ветхий дом,
вот, в нём она с тех пор и поселилась.
Откуда та старушка, кто она, 
никто не знал, но, любопытства ради,
ответ искали на её лице,
во внешности её и грустном взгляде.
Мальчишки деревенские, порой,
её завидя, ведьмою дразнили,
и громко хохотали в спину ей,
и гадости открыто говорили.
Кирилловна грозила пальцем им,
но не бранила их и не ругала,
им робко улыбнётся и пройдёт…
Вот, так примерно, всякий раз бывало.
Однажды, над старушкой подшутить
мальчишки деревенские решили,
и стали думать, чем же насолить,
чтоб шутку их в деревне оценили.
А у старушки в доме жил щенок,
она его Потапкой называла.
И этому пушистому щенку
старушка свою душу отдавала.
Потапка был, как член её семьи,
единственный, кто был ей всех дороже.
А пёс свою хозяйку обожал,
любя её собачьим сердцем тоже.
Вот, и пришла идея пацанам,
чтоб разлучить старушку и Потапку.
Собаку прикормили колбасой
и, ну, бежать, схватив его в охапку.
Кирилловна Потапку до темна,
расстроенная, целый день искала,
и спрашивала о щенке у всех,
кого в тот день на улицах встречала.
Мальчишки же, что выкрали щенка,
следили за старушкой, наблюдали…
Им нравилось, что мучилась она,
и со смеху, поганцы, помирали.
Кирилловна вернулась в дом пустой.
Он без Потапки был совсем холодный.
А женщина всё думала о том:
ну, где же он, несчастный и голодный?
И так щемило сердце от тоски,
и так рыдать хотелось от потери…
Вдруг, слышит, кто-то громко постучал
в тяжёлые не запертые двери.
Открыла дверь. Мальчишки на порог,
те самые, мальчишки-хулиганы,
те, что дразнили ведьмою её,
в надежде нанести на сердце раны.
«Ну, что, старуха, плохо без щенка?
А хочешь получить его обратно»?
Кирилловна кивнула головой.
«Придётся заплатить. Тебе понятно»?
Кирилловна в глаза им посмотрела,
гостеприимно пригласила в дом:
«А вы, мальцы, не стойте на пороге,
располагайтесь за моим столом».
Мальчишки меж собой переглянулись,
не понимая, как им поступить.
Хозяйка же, за стол их приглашала:
«Добро пожаловать, чайку со мной попить».
Те потоптались молча у порога,
прошли гуськом, уселись за столом.
Хозяйка чай по кружкам наливала
и угощала вкусным пирогом.
Мальчишки оробели от приёма,
и хулиганов было не узнать:
не проронили за столом ни слова,
и не решались глаз своих поднять.
Кирилловна смотрела добрым взглядом:
«А, что, ребятки, дайте мне ответ:
что, больно я стара, страшна, сурова?
А мне всего-то сорок восемь лет»…
Тут, пацаны глаза свои подняли,
ушам не верят: сорок восемь лет?
Они, едва ли, что-то понимали,
не зная, верить в это, или нет?
А женщина, завидя их смятенье,
из сундучка свой паспорт достаёт,
и, аккуратно развернув платочек,
на стол перед мальчишками кладёт.
Те, дату прочитав, остолбенели:
ни капельки не врёт хозяйка, нет!
К тому же, нынче день её рожденья,
ей лишь сегодня сорок восемь лет!
«Да, вы, ребятки, сильно не тушуйтесь.
Не знали вы, да и откуда знать,
что я прошла войну кругами ада,
чтобы победный май живой встречать.
Концлагерь, что такое вам знакомо?
А я четыре года там была.
И одному Всевышнему известно,
как я, ребятки, выжить-то смогла.
Там и детей своих я потеряла,
а было им, как вам, ребятки, лет.
Муж мой погиб, Отчизну защищая,
его давно на белом свете нет.
Ну, вот, и поделилась своим прошлым.
Не ведьма, и не чокнутая я.
А то, что слишком рано постарела,
так, то душа изношена моя».
В глазах хозяйки слёзы заблестели,
потом скатились струйкой по щекам.
Мальчишки от рассказа онемели,
и впору было плакать пацанам.
Они, едва ли, сдерживали слёзы,
и головы склонили от стыда.
Потом прощенья хором попросили:
«Простите нас, мы больше никогда».
И это всё, что вымолвить сумели,
поднялись молча все из-за стола.
Кирилловна их взглядом проводила,
по-матерински, нежно обняла.
Мальчишки, тут, признаться, растерялись,
поникли, не придя в себя пока:
«Вы не грустите, тётенька, - сказали,
мы вам вернём пропавшего щенка».
Кирилловна впервые улыбнулась,
такою доброю и светлой теплотой:
«А вы, ребятки, в гости заходите,
не обходите дом мой стороной.
Я буду вам всегда душевно рада,
не забывайте в гости заходить.
Мне так порой бывает одиноко,
и не с кем даже слова обронить».
Мальчишки побежали за Потапкой,
спешили очень, думая о том,
как будет рада добрая хозяйка,
когда Потапка возвратится в дом.
С тех самых пор мальчишки очень часто
к хозяйке доброй заходили в дом,
и тётенькой Кирилловною звали,
когда к ней забегали всем гуртом.
И всем в деревне парни рассказали
историю, которой равных нет.
«Не старая, не ведьма, - всем твердили,
А ей всего-то сорок восемь лет».