Север-Юг. Глава седьмая

1            

А в утре радости земные
Восходят заново опять.
Мы вышли из веков России,
Но что мы ей способны дать?
Такие мысли еще бродят.
В умы холодные заходят.
Бросает в дрожь от них порой.
Не всякий для себя герой.
А для Георгия в то утро
Настала чудная пора.
И настроение есть с утра.
(но здесь и мы потупим мудро)
На Север бросим скорый взор,
Где расцветает  вновь узор.

2

Ах, утро! Чудное - от Бога!
Деревьев радует наряд.
По-зимнему  легка дорога.
И снег, куда ни кинешь взгляд!
Мороза легкие забавы.
Прогулки по лесу на славу,
И детский смех на голоса.
И леса дивная краса.
В природе ясность без предела!
И небо манит высотой.
Необъяснимой красотой.
Душа бы так и полетела!
Чуть крыльями, порой взмахни…
И сказкой кажутся все дни.

3

«Пойдем дружище прогуляться.
За окнами прекрасен вид».
- Ты хочешь с кем то повстречаться,
В местах забытых прошлых «битв»?
Иль память освежить немного.-
«Быть может, встретим по дороге
Того, кто и со мной служил
И верю, даже не забыл»
Вот вышли. Площадь, все знакомо.
И в бронзе Ленин ловит снег,
И «охраняет» этот век
Где еще  строгие законы.
Прозрачность неба высока,
В которой  тонут облака

4

Кругом знакомые кивают.
Мужчины руки подают.
И в гости дружно приглашают,
Конфеты детям раздают.
И все снимаются на «фото»,
И забывается работа.
А счастья? Вот она струна!
И чья, коль нет его вина?
Судить не нам ли и об этом,
Когда живем один лишь раз?
Не полным будет мой рассказ,
Пока я не найду ответа.
Все так запутано в стране.
Кому то выгодно, не мне!

5

Но отпуска прошли мгновенья.
Уже душой в Москву спешит,
Он полон снова вдохновенья,
Хоть дружбой прежней дорожит.
С Евгением он объяснился.
И сердцем пламенным излился.
С Татьяной тоже попрощался.
И за порогом извинялся.
За что? Быть может, был не прав?
Иль просто так было привычно.
(так  поступал в гостях обычно)
Такой вот у него был нрав.
Уютный снова ждет вагон.
В столицу уезжает он.

6

России гибель? Возрождение?
Как времени немыслим бег.
И не «застой», уже движение.
Непредсказуем этот век.
В нем столько крови пролилось.
И слишком много не сбылось.
Чем больше на земле страдали,
Сильнее волю закаляли.
Но сохранилась Русь святая
Стеною древнего Кремля.
И плодородная земля
Героев для борьбы рождает.
И лучшей доли ждет народ,
А вдруг, и правда, повезет?

7

Москва и летний, теплый вечер.
Арбат толкучкою гудел.
Устав держать, как надо плечи
Под «кистью» Кривонос сидел.
Вошло сегодня это в моду,
Под солнцем, или в непогоду
На память заказать портрет,
Запечатлеть творение лет.
Георгий вспоминал о многом.
Портрет задумал просто так.
(и кто-то скажет: «Вот чудак!»)
Но жизнь прекрасна не итогом.
И будет так, что нас не будет,
В историю путь слишком труден.
8

И только всякое творение,
Что от руки людей сошло
Вдыхай с одним благодарением,
И не таи на сердце зло.
А Кривонос  Арбатом «дышит»,
Где все к истории поближе.
«Мой Арбат…» - (читатель правы)
Георгий пел из Окуджавы.
И снова очереди в «Прагу».
Извозчиков простой народ,
Когда то, замедляя ход,
Звал меж собою ее «Брагой».
А ресторан приметен сразу.
(в нем только я не был ни разу).

9

Завидная судьба Арбата.
Он Богом и Москвой храним.
Он помнит конницу Мюрата,
Николы храм, огонь и дым.
Он помнит тяжкие годины.
Но все с Россиею едины
Вставали люди на врага,
Кому свобода дорога.
Когда булыжной мостовою
Кутузов отводил войска,
И скорбь потери велика.
Прощалась армия с Москвою.
Пылал Арбат, что бы восстать,
Что бы еще прекрасней стать.

10

И забурлила жизнь иная…
Росли доходные дома,
Провинциалов принимая,
И для души, и для ума.
Были построены ворота.
(убрать распорядился кто то)
Лишь магазинов шумный ряд
Стоит, как много лет назад.
Арбат – приют и для поэтов.
Великий Пушкин, странный Блок
Здесь наслаждались смыслом строк,
Бессмертье, оставляя в летах.
Сегодня то же пишут оды,
И на Арбат ходят в походы.

11

Георгий полон вдохновения.
Степенно шествует, молчит,
И наблюдает без стесненья
Картин не самый лучший вид.
Вот и оратор держит речь,
Спадают волосы до плеч.
И в микрофон кричит слова,
Что «Памятью» жива Москва.
И тут же вымерший Чернобыль
И фотографии детей,
Следы всех выпавших дождей,
Изранить, искалечить что бы.
«Все век двадцатый преподнес»-
Вздохнув, подумал Кривонос.

12

У дома Грузии картины.
Толпится возле них народ.
Что там не видно через спины.
Кто покупает, продает.
Кивает кто то головою,
Другие спорят меж собою,
И бьют в согласии по рукам.
На радость и себе и нам.
И вдруг Георгий видит Лену!
Портрет ее! И сердце бьет.
Она откуда, здесь «живет»?
Художник назначает цену.
Георгий деньги отсчитал.
Картину нежно в руки взял.

13

Но все вопросы: «Как? Откуда?»
Не находили свой ответ.
(читатель, в этом нету чуда,
да и секрета, в общем, нет)
Художники – народ свободный,
Писать с натуры стало модно.
Тем славится в Москве Арбат,
Что приютить любого рад.
И странного совсем тут мало.
Кто не бывал в Москве хоть раз?
Пусть Родина твоя – Кавказ,
Но всем Москвы не доставало.
Ответ себе найдя простой,
Георгий поспешил домой.

14

«Кто долго бился, колотился-
- Георгий вспомнил слов набор-
Доброй жены и не добился».
И времени прошло с тех пор!
Он сохранил в душе тепло,
Хоть чувство прежнее прошло.
«На образах в тиши покайся,
И вновь за дело принимайся».
Георгий лежа на диване,
(снимал он комнату пока)
Смотрел на тени потолка,
Подумал: «Сердце не обманет…»
«Но коли дал в судьбе зарок,
Храни, но если в этом прок?»

15

Не будем мы друг к другу строги.
Когда сердечные дела
Вселяют прежние тревоги.
Затея та не весела.
В окне Москва – река чернеет.
Безветрие и вечереет.
Развозят катера народ,
Что новых развлечений ждет.
Георгий выпивает чая.
Привычен ужин в этот час.
(такое было и у нас)
Он в одиночестве скучает.
Вот по погоде он одет,
Выходит прогуляться в «свет».

16

Прекрасна к вечеру столица.
Но время знать берет свое.
Кому веселье, кто сердится,
Забыв где наше, где мое.
В нас оживают бунтари,
Что бы кричать: «Смотри, смотри!
Как беден русский наш народ,
Что на себе рубашку рвет».
Бурлит великая столица,
Расцвел знаменами Тверской.
Нарушен будничный покой.
И возбуждение на лицах.
Свободой каждый опьянен,
Кого-то все же клонит в сон.

17

На все есть правила и сроки.
Но как сдержать людскую плоть?
В наш век немыслимо жестокий.
В нем позабыт давно Господь.
Кто в этом вечном мире правит?
Кто от бесчестия избавит?
Куда спешит моя страна?
К кому любовь обращена?
Вдруг кто то Сталина вспомянет,
Иль вопль взойдет про монархизм.
И знамя красное притянем
К плакату «Строим коммунизм!»
И разливаются течения.
Россия в них найдешь спасение?

18

А площадь «закипает» снова
В лучах вечерних фонарей.
«Проглотит» просто так, любого.
Лишь уважает бунтарей.
И силу то же уважает,
Что вот сейчас оберегает,
От бунта площадной народ
И на конфликты не идет.
«Поговорят и разойдутся,
Костры для храбрости пожгут.
К утру весь пепел уберут,
И кто оратор разберутся»-
- так и Георгий рассуждал
И первых выступлений ждал.

19

И снова вспомнилась Елена.
И тот им купленный портрет.
«Не выбраться и мне из «плена»,
И не найти в душе ответ».
Георгий в мыслях все гадал,
Пока с трибуны речь держал
России может быть спаситель.
И от бесправия избавитель.
И плыли лозунги, знамена.
И крики радостных зевак.
В предчувствии серьезных драк,
Колоколов святого звона.
Лишь ветер флаги раздувал
И волю чувствам давал.

20

«Куда пойти?» - решал Георгий,-
«Кому поведать боль души?
За власть мне не понятны торги,
Все власти будут хороши,
Если в достатке человек
Живет недолгий этот век.
Если работой он доволен,
Если здоровый и не болен…»
Но вот и дождь покапал к ночи.
Георгий заспешил домой.
Пусть кто то скажет: «Не герой!»
Но этот адрес, вряд ли точен.
Росла июньская трава.
Дышала свежестью Москва.

21

Приятна тишина ночная.
Пестрит газетная строка.
И перемены принимая,
На жизнь мы смотрим с высока.
Но вот он, рядом Карабах,
Где боль и скорбь, и вечный страх.
И распадается Союз,
И давит от ошибок груз.
Опять волнует нас Кавказ.
Георгий, прочитав газеты,
(в них не печатают ответы)
Вопрос поставлен и для нас.
Откуда через столько лет,
Все тянется безумства след?

22

А ночь вошла в свои права.
Приятель, отдохнем душою.
Зовет июньская Москва.
В который раз ее открою.
Покинем скромный уголок,
Где Кривонос, устав прилег.
Пускай в квартирной тишине
Придет все лучшее во сне.
И память возвратит туда,
Где чувства нежные рождались,
Что бы мы ими наслаждались,
Считая словно дни года.
Вот так и я б уснуть хотел,
Но давит тяжесть вечных дел.

23

В огнях любимая столица.
Вот стены древнего Кремля.
Не время спать и веселится,
Когда не в радости земля.
И Красной площади шаги
Сегодня то же не легки.
Лишь часовых суровый вид
Не терпит радость иль обид.
Здесь Руст закончил свой полет
Весь, по намеченному плану.
До крика обнажив ту рану,
Что столько лет к себе зовет.
И траур отслужить бы нам,
Но пережили этот срам.

24

Но пошумели, покричали.
И руки в гневе развели.
Кого- то в руководстве «сняли».
Концы с концами так свели.
«Но если воеводой быть,
Без меду сладкого не жить.
И там лишь явная беда,
Когда в пути лошадь худа!»
Ну, а столица растекалась
Веселой краскою огней.
Но затаилась правда в ней,
И нам с тобой она досталась.
В чем правда времени? Она
Лишь в нас самих заключена.

25

Георгий в утре заскучал.
Оделся и на службу снова.
Метро, автобус и вокзал-
Дорога для него не нова.
Кому то руку подает,
Но мысль покоя не дает.
И памяти «гудит сверло»,
Все возвращая, что прошло.
Он точит долго карандаш,
Рисует что то произвольно,
А сердцу от бессилия больно.
И в этом весь Георгий наш.
«Поехать ли сейчас на юг?»
Решение зреет сразу, вдруг!