Домой

Рассвет меня пьянил сильнее вин. Я вглядывался вдаль, ища предел бессчетной череде холодных льдин, размеренно плывущих по воде.

Пройдя всю ночь, я встретил свой рассвет на берегу знакомой мне реки. Я был простужен, холодно одет, от слякоти промокли сапоги. И, молнию на куртке теребя, я осознал, что мне дало урок то прозвище, которым я себя когда-то опрометчиво нарек. Теперь я стал собой: всегда один, лишь карта в неслабеющей руке.

И все же где предел бессчетных льдин, размеренно плывущих по реке? Но льдины, расползаясь по воде, насмешливо глядели мне в глаза: «С чего бы вдруг ты ищешь в нас предел? Предела нет — ты сам себе сказал».

Да, я сказал. Я много говорил, но скорый шаг менял мои слова. У мира нет предела, но у сил такая блажь предвидится едва.

Я сел на снег, не чувствуя мороз, который пробирает до костей. Здесь должен быть особый Остров Слез для вечных неприкаянных гостей, которых съест речная бирюза, минуя голод раннею весной.

Меня знобило. Я закрыл глаза, и толщи льдин сомкнулись надо мной.

***

— Привет, Бродяга! Ты нас напугал. Минута, две — и точно быть беде. Застыл бы, словно льдина, на века по пояс в этой проклятой воде. Ты был в бреду и песни выводил... Красиво, хоть и пафосно порой. «Рассвет меня пьянил сильнее вин…» Давай лечись, лирический герой!

Мой путь казался вечным, и в конце мне было странно видеть этот дом. Но я лежал с улыбкой на лице и медленно проваливался в сон.