В парке в конце апреля

дождь за ночь растопил и съел снега,
вселенная внезапно обнажилось.
к утру вода весёлая кружилась
в асфальтовых размытых берегах.

клён ожил. Он, в толпе молодняка,
вот так бы и шагал, вот так и нёс бы
грачиные растрепанные гнезда
на чёрных оттопыренных руках.

всё рвётся вверх, расправив позвонки,
под шум, под воробьёвы "чьи вы? вы чьи?"
под эти гимны  - детские и птичьи,
под бодрые трамвайные звонки.

спилили липы - вышел срок,  пора.
их увозили под ночным покровом...
в стволе, где сердце было нездоровым,
внутри дыра - как кроличья нора.

ах, как нарядны были, как густы,
и как цвели!.. как гордо увядали...
наивно топчут детские сандалии
останки  миновавшей красоты.

ребёнок мал, душа его ясна,
он рад утрате снеговых полотен,
...а я касаюсь уцелевшей плоти -
и чувствую: ещё нежна она...

...шпалерный куст, обритый как суннит,
хоть отроду здесь рос аборигеном...
и через миг  Господь зелёной пеной
и нас, и сонм древесный осенит.