Ощущения

В пропахшей картонной коробке, пропащие полые стены,
присохшие голые люди, попавшие в дутые вены,
поспавши, потянутся ломко. В стакашке бодяженной – ломка
по страшной полуночной яви; соленья и соли солонка,
три блока прокуренной Явы, том Блока – «Двенадцать» и «Ямбы» -
прочистят протертые пасти, поставят им дольником пломбы
в пропавшие походя слоги. Припавшие к похоти ноги
подпивших дешевых подружек, стригут по заросшей дороге,
по той же, где шел я под ружья софитов беспомощно вякать
о том, как гроза сероточит, мазут маслянистый и слякоть
потоком в глаза заливая. На той же скользящей дорожке,
где шел я по сахарным крошкам, елозил назойливой ложкой,
гранита слои раздербаня, ловушки шипастые душат.
Силки описавшие шею – игрушки грошовых подружек.
Теперь по коврам и балконам валяться - в беспамятстве, в ваннах,
заполненных черной водою, сбродившей от марихуанны, 
огрызком, не сдобрившим почву, честящим беспочвенно стебли.
Тщедушные, синие губы буровят пречистую небыль –
базар нефильтрованный темный речистый пиит заливает,
и легкой ментоловой плойкой дымящую прядь завивает.
А утро уже не наступит. Я – фрак обнаженный на стуле,
стараюсь пропитую шкуру тайком под себя наживулить,
и выглянуть, выкликнуть в окна, забитые крашеным ситцем,
где майский неласковый дождик растерянно крышами ссытся.
Я выросший, вросший младенец, сбежавший из нянькиных яслей,
что пенится и лоботрясит пока не окажется счастлив.
Пропажи, притоны, припарки, прослушки, пирушки, привычки,
понты, потаскушки, попойки, подушки, и плюшки, и нычки.
Подумаешь, двадцать два года, представишь, что только с капусты,
да ринешься вдаль пилигримом рождать неизбежные чувства.
Почистить, прибрать, переправить. Пропалывать прежние пашни - 
проделки событий вчерашних. В картонной коробке пропащей
очнусь, ни секунды не спавший, придвину стакашку к лицу и,
пропитанный, но настоящий, по новой свой стих закольцую.