Тридцать один

Сегодня я похоронил
Твою улыбку.
Где-то очень глубоко внутри.
Да я и сам теперь хожу
С ухмылкой.
Ведь обе я за раз похоронил.

Мне говорили: "Пораскинь мозгами,
Ты что вообще творишь,
Дурной!?"
Я пораскинул. И теперь в подвале
Лежит левое полушарие, запертое
Мной.

И снова злая вьюга мне назло
Рисует иней
На щеках.
И сколько уже времени прошло?
Я тридцать один месяц
Насчитал.

На девять дней сюда никто
Не пришел.
И я заедал свои слёзы медовой кутьёй.
И на сорок дней тоже никто
Не зашел.
И я чуть было не сдружился с мылом и петлей.

В моих глазах не перестает плескаться
Море.
В твоих глазах — невообразимый штиль.
Я окисляюсь от дикого переизбытка
Соли
И всю ржавчину высыпаю в стих.

Моя душа больна
Ангиной.
Мой мозг — циррозом
Печени.
Прошу тебя, родная,
Милая,
Подключи ко мне аппарат
Жизнеобеспечения.

Смотря на своё отражение в зеркале,
Я вижу
Мёртвые глаза,
Но продолжаю дальше двигать векторами,
Пробуя на вкус разнообразной боли
Спектр.

И я смотрю на этот полный пыли мир
Своими пустыми
Диоптриями.
И из этих ржавеющих и гниющих дыр
Текут отходы
Непереработанные.

Твои глаза заплаканы.
Ты ими меня в асфальт горячий
Вкатаешь.
Твои стеклянные глаза сшиты заплатками.
Может, и мои
Залатаешь?

Сегодня у твоей-моей улыбки
Годовщина:
Тридцать один месяц в почве.
Я хочу, чтобы свои губы
Подарила,
Я из них улыбку новую согну,
Хочешь?

Но по твоим детским щёчкам,
По этим румяным бугоркам
Текут слёзы.
А у меня, порезав мне руки, треснул счётчик.
Счётчик на твою воду, на этот раз
Серьёзно.

У моего кровяного сосуда
Рак мозга.

Но мне не на что жаловаться.

И если на этот раз всё серьёзно,
То у моей души цирроз печени.

И я прошу тебя, пожалуйста,

Отключи мне аппарат жизнеобеспечения.

12 февраля 2014.