Правосудие

"Правосудие и Возмездие, преследующие Преступление" Прюдон Пьер Поль, 1808, Лувр

Глава 2

СЫН

Часть 3. Правосудие

«Можно сказать с достоверностью, что если нынешний царь умрёт..., то большая часть всего того, чем он старался преобразовать страну свою, переправится в старую прежнюю форму, тем более что предполагают, что сын его ..., нравом вовсе не похож на отца своего.»
(Д. Перри «Повествование о России»)

«Дело ваше считаю не только моим, несчастного отца делом, но делом всего государства...»
(В. Н. Иванов «Ночь царя Петра»)

Я выше личной власти ставлю закон и правосудие страны.
Где у царя нет сил, чтобы остаться справедливым,
Где человеку остаётся лишь страдать в тайне своей души -
Даны силы несметные несчастным и счастливым,
Между добром и злом проявлены рассудка рубежи.

Я волен сам, как самодержец, определить виновного вину,
Чтоб меру наказания избрать, мне царственная власть дана,
Но обстоятельства превыше нашей власти.
Я буду к сыну снисходить и будет в этом для меня вина.
Война - любви к Отчизне и пламенной отцовской страсти.

Как мне не погрешить пред Богом и совладать с собой?
Естественно, что в собственном не видим как другие,
А главное я сыну моему дал с клятвой обещание прощенья.
Судьбой злосчастной уязвлён, кровь в моих венах стынет,
Я самоотстранился от к приговору приобщенья.

Я начал следствие по делу, им из Москвы руководил.
Оно росло, как на дрожжах, и список возрастал.
Все взбудоражились тревогой за себя, и слуги и вельможи.
Оговорил царевич многих, о многих правду рассказал,
Страх в воздухе повис, ползли боязни воши.

Все вспоминали, не сказали ли чего, неосмотрясь,
Не обернётся ли небрежность слов страданием иных,
Потерей места и пожитков, а то и самой жизни.
Грязь нечестивых душ душила обладателей своих.
Мольбами не помочь противным власти и Отчизне.

Из обвиняемых признания вытягивали силой - выбивали.
Я сам присутствовал при изнурительных допросах,
Где возникал передо мной моего сына истинный портрет.
Как выдюжить кошмар в таких громадных дозах?
Я понимал, что мной прощённому прощенья нет.

Среди кровавых луж и вони от палёной плоти,
Звучных хлестаний батогов, молений, стонов и проклятий
Я собирал улику за  уликой против того, кого я породил.
Вроде пора привыкнуть, но против правды нет заклятий.
Как обрести доверие к тому, доверие, кто подлостью убил?

О, боль души, изведавшей удар от самого родного,
Тем паче от того, кто на себе начаток сил понёс,
И ждал, чтоб продолжателем отцовских дел назваться.
Не ново в мире это, когда отцу сын оскорбление нанёс.
Долгой болезнью раненой души измена будет отзываться.

Дни следствия - работа, анализирующий факты механизм,
Сопоставления и выводы, молчание, признанья,
Протоколы и записи всего по сути дела, все дела.
От призм мыслительных гипотезы творят в душе терзанья,
И разочарованья поспешают, опустошая ум до тла.

О, горесть, ярость, гнев, покоя нет и не приходит сон.
Звуки часов, блюдущих время, будто издёвка злая
Для поминания о вечности: «Делам живых идёт отсчёт».
Им в унисон в висках стучит, кровь к мозгу приливая,
И сердце сдавливает тяжко беды невыносимый гнёт.

Насмешка дьявола, зломысленный тупик. Как поступить?
Пред всеми на лицо предательство, измена, преступленье.
Всё против сына и меня - всё, всё, все, все.
Убить своей рукой или подать к убийству повеленье,
Или устроить приговор росчерком быстрым на листе?

Нет, это выше сил моих - сына на смерть отец не судит.
Я не библейский исполин и ангел руку мне не свяжет.
Совесть заест и я изнемогу врагам моим на утешенье.
И будет недругам подарок, на честь клеймо позора ляжет.
Сыноубийцей назовут, для мирового оглашенья.

Я царь, но я же и отец - двуликий властелин в едином теле.
Как царь измену не прощу, непозволительна хула,
Но как отец все оскорбления и срам простить обязан.
В деле таком меня с беспомощностью жизнь столкнула.
О, правосудие!, решай, бессилен я, сомненьем связан.

Всё узнанное мной необратимо, имеет вид пугающий,
И не сопоставимо с тем, о чём известно было прежде.
Но зорко смотрит Тот, кто укрепляет нас на честные дела,
Не допускающий бесчестья, упадка в искренней надежде.
Да, невозможно нам всего постичь в борьбе добра и зла.

В начале сын забыл про сыновство и подданство,
Ушёл от нас и под цесарскую протекцию отдался.
Позже открылось, что ты-сын, против меня-отца восстал.
Наследство жаждал получить обманом, для этого старался.
Я же, не зная правды, за возвращение прощенье обещал.

У всяческой вины есть мера для прощенья,
Но снисхождение к восставшему не свойственно царю.
Входивших в заговор в Москве смертью казнили,
А подтолкнувший к бегству подвергнут был колесованью
Народу в назиданье, чтобы узрели что безумства породили.

Чтобы мученья длить, виновным неспеша рубили руки,
Ноги, в конце же голову палач воздел на кол для обозренья,
Чтоб неповадно было - льнуть к смуте, клеветать на власть,
Многих людей чтоб отвратить от преступленья,
Чтобы в борении душевном они могли пред злом не пасть.

А остальных сообщников в Санкт-Петербург перевезли,
Сюда же ты доставлен был без кандалов в своей карете.
Я передал дальнейший розыск вернолюбезным господам,
Чтоб продолжали дело и заключили всё в правдивом свете,
Ведь от осознанного я не мог то дело дальше править сам.

Члены суда неспешно, чинно расселись по своим местам,
Чтоб слышать все могли и видеть - окна и двери отворили.
Тебя, сопровождаемого унтер-офицерами, ввели,
И сам тебя я встретил, уста мои тебе тепло дарили,
Чтоб чувства, как цветы, в тебе вдруг расцвели.

Но ты явил упрямство твёрдое и нрав отчаянного зверя,
Сознался, что восстание хотел в России возбудить
И хитростью вовлечь в него всё население страны.
Не лицемеря объявил измену, чтоб так как прежде жить.
Уж лучше б ты молчал, служитель сатаны.

Я обратился к судьям:  Услышьте,  зачерствело это сердце,
Будьте внимательны к тому, что он сказал!
Спросите совесть, право, честь после ухода моего
И сообщите мне о мнении своём, что ваш совет ему избрал
За то, что он замыслил - против отца и государства своего.

Но ваше мнение не будет, для нас, законченным судом.
Здесь на Земле вам лишь дано земное правосудие творить.
Прошу не посчитаться с фамилией виновного, ничтожного,
В нём видеть частное лицо и без пристрастия судить.
Прошу, умеренность блюсти на максимум всего возможного.

Без промедления тебя под стражей заключили в крепость.
Равный колодникам, отныне, пыткам стал подвержен.
При истязаниях с целью допроса присутствовал сам я,
Бренность не выдержит тот ад, где дух мой был повержен.
Нет горше муки ощущенья - в застенках обречённое дитя.

Иерархи шептались и в трепете чинном своё заключение дали,
Сообщая уклончиво: «Сердце царево в руце божии есть...»
Чины светские смерти достойным признали царевича-сына,
Отказав в снисхожденьи за тяжестью лютых злодейств.
Перед этим нельзя не смирится, воля царская стала бессильна.

Но, как согласиться чтоб сына казнили на эшафоте,
Чтобы русский царевич стал пищею зрелищ толпы,
Чтоб враги ликовали упиваясь злорадством всегда?
Лжёте скоты, извращенцы, мне известно, как мыслите вы.
Так знайте ж, столпы наших дум не падут никогда!

Да, факт, вечный мир заключён нашей мощью на Балтике,
От этого действа в Европе все стали прискорбны,
Как-будто в их горле застряла громадная кость.
Фанатики вроде снаружи приличны и даже спокойны,
Внутри же их ест раздраженье, взбешённость и злость.

Каждый мой промах, просчёт, недосмотр и ошибка
Без всяких сомнений ударит по мне изощряясь сполна,
И вместе со мной будет бить по любимой Отчизне моей.
Политика наша добра, но злодеям она ненавистна,
Ведь в нас человечность святая и мы оживляемся ей.

В себе же самом я ношу, как моря - штиль и шторм.
Штиль мечты, преисполненной миром духовной награды.
Шторм реальных свершений, крушащий препоны в пути,
И летящий чрез скалы в лагуны и бухты отрады,
Чтобы хоть на мгновенье покой обрести и обратно уйти.

продолжение следует