Исповедь маньяка

Боль. Ярость. Гнев. Мучения.
Я ушёл в мир, где казалось,
Места им нет и быть не может…
Но достигнут верх сплочения,
В душе моей осталась
Тьма, что до костей изгложет.

Ничего вокруг не вижу,
Ползу, руками загребая
Ледяную землю или снег…
Вместо глаз осталась жижа,
И ног своих не ощущаю.
Я долго полз, казалось – век.

Земля зашевелилась вдруг,
И голоса из-под «земли».
Я понял, что ползу по праху!
Десятки, сотни мёртвых рук,
Схватив, с собою повлекли,
Но я не знаю страха.

...

Чистилище, и страшный Суд,
Который должен напугать.
За грехи мои мне – плаха.
Но нет во мне сомнений, смут -
Реки из крови тиха гладь,
Ибо я не знаю страха.


Любви не знал – лелеял блуд,
Внутри – унынье темноты,
Гордыню с завистью мешал,
И я был алчен, я был скуп,
От плоти сыт до тошноты,
И гнев мой – мой металл.

Не знаю как, но поднял взор,
Увидел высоко вверху
Престол, принадлежащий Богу.
Вкруг ангелы кричат: «Позор!»,
Их успокоил на ходу
Старец, облачённый в робу.

Он взор направил в очи,
Что чёрней были вечной ночи.

«Приветствуй, о Великий!
Я слышал, будто бы в Раю
Есть грешники из Ада.
Я слышал, будто бы их лики,
Наивность глупую твою
Презирают, пряча в косых взглядах.

Но я вовсе не таков,
Я свято верю в дар прощенья.
Раскаиваюсь и признаю,
Что был я слеп. Не хватит слов,
Чтоб рассказать, как грешен я,
Но внемли исповедь мою…

Я ненавижу белый свет, -
Живу лишь в полной темноте.
Желанье видеть смерть
 Мне присуще с ранних лет.

Решил – её познают те,
Что попирают земли твердь.
И резал, рвал и разрубал,
Пилил, ломал я, и колол,

Сдирал, топтал и бил.
Я рыл для них канал,
Из худших выбирая зол,
И полуживыми хоронил.

Я мучал их, всё то отрепье,
Что язвой страшной на лице,
Гниющей смрадно, было,
Чьё притворно раболепие
В поддельном золотом венце, -
Оно ушам давно постыло.

Я ненавижу тебя!
Ненавижу! Ненавижу!
Ты мне не будешь Богом!
Я молю, убей меня…
Плевать! - больше не увижу
Себя в обличии убогом.

...

Нет, никогда я не был зол.
Всю жизнь себя я убеждал,
Что демону подобен лик,
Что осиновый лишь кол,
Или серебряный кинжал
Дадут издать предсмертный крик.

Глаза мои черны, пусты
Лишь потому, что мёртвым
Родился на этот свет.
Во мне не было души,
И жизни во мне тоже нет.