Национальность - человек

(Поэма о главном)
1
И в Тамбове я помнил про Крым,
но не тот, что в руках был Батыя,
а другой, что себе я открыл,
раздвигая небесные крылья...

Я родился под сердцем его,
беспокойным в чреде революций.
Моё детство счастливо легло
в колыбель симферопольских улиц.
         2
Мой край, что опоясан пеной моря,
подарен мне пять тысяч лет назад.
Я скиф, я тавр, и пусть со мной не спорят.
Не опровергнуть слов, что я сказал.

Мой слог пророс из хеттского наречья,
славянским распустившимся цветком.
Шумеры и аккады из Двуречья
не знали, но мечтали о таком.

Мои слова рождаются из песен,
назад пять тысяч лет напетых мне.
Кто знает все любви большой предтечи?
И на какой плывут они волне?
        3
Ещё тогда волна ласкала берега
горы, уснувшей возле моря, как медведь,
что б я сегодня к морю Чёрному шагал,
чтобы сегодня мог о Чёрном море петь.

Какие б ветры ни гуляли над тобой,
мой край любимый, где родился я и рос,
я крымский скиф и тавр, и я навеки твой,
и прорасту через тысячелетье гроз.
        4
Я скиф, я тавр, я россиянин,
на русской крови я взращён,
на четверть чех и молдаванин,
поляк и белорус ещё.

А если глубже покопаться,
то мой прапрадед турок был.
Его в Россию взяли в рабство,
мальчонкой – он смышлёным слыл.

В России вырос, оженился
на русской девице как раз.
И хоть давно сам обрусился,
но дочка Туркиной звалась.

А уж она, на белоруса
любви тенёта разбросав,
мне мать родила белорусскую,
вложив турецкие глаза.
5
Я не любитель наций никаких.
Ведь я родился интернациональным.
Не нужно говорить  мне «Ну и псих!».
Я русским вырос под звездой братанья.

Да, русские прошли через монголов,
оставив у себя следы татар
и поглотив их корни в русском слове,
как поглощает небо дым и пар.

И облака плывут и небо красят,
хоть небо хорошо само собой.
Впитали мы и англичан и басков,
французов, немцев, как никто другой.

Мы русские во всём гостеприимны.
Таков обычай на моей Руси.
Всех принимаем и в труде, и в гимне,
любовь ко всем с пелёнок мы растим.

Но все ли? Вот вопрос задам вначале.
Ответ не ляжет в строчку без печали.
6
Вопросами на площади палатки
у здания правительства стояли.
Татары крымские в руках кепчонки жали
и голосили, что не всё в порядке.

Их Сталин, мол, убрал совсем из Крыма
за чьи-то смерти, за предательства отдельных.
Плохих в любом народе меньше – верно.
Но истина не сразу всем открылась.

Когда Батый на Русь ордами двинул,
жёг сёла, русских женщин забирая,
копьём в чужую землю упираясь,
он не считал себя несправедливым.

Но то была пора средневековья.
Цивилизация пришла в народы.
В народе русском поговорка ходит:
Глаз вон тому, кто старое припомнит.

Крым русский ли, татарский, украинский?
Такой вопрос казался раньше детским.
Все знали лишь одно, что Крым советский.
И всем один закон был для прописки.
7
Прошли года, но память не уходит:
Прибалтика, Молдавия, Кавказ –
весь мир перекосился, стал уродлив.
Рознь наций лопухами разрослась.

И листья лопухов, что глушат совесть,
врастают в улицы и транспорт городов,
в смертельный муджахеда прячась пояс,
выглядывая из парламентских домов.

Почто? Зачем? Кому всё это нужно?
Пройдут века, и больно будет всем
за это время жидкое, как лужи,
и грязное от мрази лживых дел.

Зачем живём? Берёзы не ответят,
прошелестев стихами под рассвет.
Мы на земле все маленькие дети.
Купели нашей миллиарды лет.

Миг нашей жизни должен быть достойным,
зерном, проросшим колосом хлебов,
где каждый колос счастлив тем, что волен,
и для всемирной жатвы он готов.
8
Я скиф, я тавр, я киммериец,
я славянин и в чём-то грек.
Моя,
прошу вас, присмотритесь,
национальность – Человек!

И я пою мою поэму
национальности своей.
Иную веру не приемлю.
Я верю ценности людей.

Ни раса, ни национальность,
ни вера в чьё-то божество
не успокоит мир наш славный,
не даст нам счастья торжество.

Лишь только вера в человека,
лишь только вера в день-деньской,
когда нет наций, нет расцветок,
нам принесёт любовь с собой.

Я скиф, я тавр, я киммериец,
я славянин и в чём-то грек.
Моя,
прошу вас, присмотритесь,
национальность – Человек!
9
Нет, мы не гости в мире этом.
Нам жизнь не для того дана.
Мы - разум под струёю света,
мы - честь и совесть всей планеты,
мы развиваем мир заметно,
но... если помним - жизнь одна.
И что в космические дали
она навечно улетит
и, на земле собой оставив
суть продолжения из стали,
душой земли и нервом станет,
что будут дальше жизнь растить.

Нет, мы не гости в мире этом.
Не прозябать пришла душа.
Не пустозвонные сонеты,
а ураганы, бури, ветры,
что сносят грязь и нечисть в леты,
поём мы, будущим дыша.
Чтобы земля была огромной,
любовью каждому из нас,
чтоб каждый жил и к ней с любовью,
своею и земною болью
спасая мир в тревожный час.
10
Вотще! Пусть сливаются грозные волны.
Пусть парус срывается, ветром наполнен.
Но кормчий стоит у руля, стиснув зубы,
и правит свой чёлн сквозь тревожные будни.

Вотще! Обагрённые кровью закаты
сминаются ночью, да только когда-то
и утро наступит, и вырвется солнце
на волю, и счастье опять улыбнётся.

Вотще! Погибают зелёные всходы,
когда эти всходы врагам неугодны.
И всё же другие взойдут вслед за ними,
и будут, как прежде, зелёными нивы.

Вотще! Если будем на разных планетах.
Мы скажем спасибо судьбе и за это,
когда неразрывно близки наши души
и боль расстояния временем душит.

Вотще! Все на свете проходят тревоги.
Когда не один ты и нужен ты многим,
тогда растворяются в небе кручины,
чтоб с ними все беды в обозе почили.

Вотще! Вотще! Вотще!
11
Я скиф, я тавр, я киммериец,
я славянин и в чём-то грек.
Моя,
прошу вас, присмотритесь,
национальность – Человек!

И Крым, и наша Украина,
и весь славянский наш народ
мне дороги…
Какая сила
в объединении живёт!

Да будут распри все отпеты,
прольётся солнцем здравый век,
и будет лишь одна на свете
национальность – Человек!