Элегия Свободе

И в тот же час
Неясный свет в Ее глазах погас.
И та рука, что скрещивала пальцы над ямайским ромом
В миг рухнула на ипподром стола.
И в горле крик застрял слюнявым комом:
«Доколе?!!» Дальше – тишина.
Соседская девчонка перестала мучить
Корявым пальцем нервы пианино.
Скрипеть, канючить, драть углы, мяучить
Кот за стеной устал. Мне видно,
Как пустота роится в вакууме улиц.
Борись за красный свет!
Нет. Больше нет автомобилей.
Как нет мечты на перекрестке лет.
Они желают сделать мысль стерильней,
Но мне доподлинно известно, сколько стоит хлеб,
Изъятый из вонючей пасти тех,
Кто в шесть утра натачивает нож,
Чтоб к десяти подать Тебя к столу.
Кто уравнял сентиментальность и грабеж?
Кто бросил грош в Твою могилу?! Подлецу,
Скупцу, ублюдку, прихвостню, лжецу
Все сходит с рук, коль скоро Ты мертва.
«Доколе?» Дальше – тишина.

Мы с Джоном Стейнбеком стоим на остановке.
Мы безопасны, мы чисты, неловки.
Свобода умерла. Как и из нас – один.
И гроздья гнева ныне – пластилин.