Стармех

                Николаю Передерееву

                1

Вчера работы выпало по горло.
С рассвета и во всю дневную ширь,
Взрывая штиль, шальная рыба пёрла.
А мы тянули третий раз “пустырь”.
Стармех метался по замолкшей рубке,
От гнева слова не умел сказать.
Не знал, куда девать большие руки
И серые тревожные глаза…
Он по бумагам числится стармехом,
Хотя, как штурман, знает назубок
Подводные невидимые вехи
Рыбацких непомеченных дорог.
А слух его дельфина не пропустит.
И знают Магадан и Сахалин:
По всей “Дальрыбе” – лучший он акустик,
А, значит, рыбных княжеств – господин.
И потому за промысел в ответе,
А проще говоря, – за наш улов.
…А рыба шла, неслась, как белый ветер,
Светясь в ложбинах вздыбленных валов.
Валы вставали – надвигался с норда
На нас циклон косматой головой.
И наши взгляды прочертили хорды
К стармеху и прицелились в него.
Он знал и знает, что в него мы верим,
Как верят все на свете корабли
В любимый самый, в самый тёплый берег,
Лежащий на краю родной земли.
И он опять ходил по жаркой рубке,
Дышал на палтус и на эхолот*.
И вдруг взлетели, словно птицы, руки –
И всю команду бросили в замёт.
Упругий невод распирала рыба.
Давно не снился нам такой улов.
Сверкала палуба огнём улыбок,
Звенела серебром коротких слов.
А он из рубки вышел неторопко,
Огромный дядя – тополю подстать.
Взглянув на волны, тяжело и робко
Проговорил: “Успеть бы рыбку сдать”.
Стоял. Молчал. О “пустырях” – ни слова.
Как будто в них один был виноват.
В чужом краю, смежив глаза багрово,
В штормящем море утопал закат.

                2

Над нами ураган гудел.
Раскачиваясь, мачты пели.
А мы, закончив уйму дел,
Взахлёб, как пахари, храпели.
Он, утомлённый, тоже спал,
Поджав колени в койке тесной.
Мотор натруженно стучал
Над взмыленной волной отвесной.
Он спал, но в жуткой тишине
В ночи, до самого восхода,
Всем телом чувствовал во сне,
Как билось сердце парохода.               1977
---------------
* Приборы, определяющие место нахождения и размеры рыбных косяков.