Матильда из иркутска

Она, наконец, надела трусики. Машинально. На несколько секунд она застыла в странной полуулыбке – какая-то хорошая мысль промелькнула в голове, так быстро, что она даже не успела подобрать к ней слова. А ведь, в самом деле, – чему ты радуешься, Матильда?
Вдруг чувство бесстыдства охватило ее, захотелось надеть трусики –нельзя же так стоять. «А ведь я уже в трусиках» - удивилась она. Странное чувство, иногда ведь бывает такое – слушаешь музыку и думаешь – «а хорошо бы послушать музыку», или смотришь фильм и думаешь – «а хорошо бы посмотреть фильм». Такое чувство бывает после пресыщения, когда человек начинает понимать, что находится в некоем тупике...
Ей захотелось всмотреться в себя настоящую – не то, чтобы в себя без макияжа, это она делала каждое утро, – а именно в себя, делающую следующий шаг. Ведь только в этот момент, она считала, можно что-то понять в себе.
В Беларуси, «в которой никогда не плачут», умирал ее дедушка. В советские времена он был позором их доброй семьи – спекулянт, дважды был замешан в контрабанде, имел судимость. Но именно он зародил в ней мечту о принце из Беларуси, именно он ей так красочно расписывал эту страну с ее удивительной природой, с ее веселыми праздниками, с ее притягательными древними поверьями.
А вот после перестройки, он их оставил. Матильда слышала, что он уехал к себе в Беларусь и сумел разбогатеть. Разумеется, в семье его все равно продолжали считать позором. Тем не менее, жизнь складывалась так, что нельзя было не улыбнуться с горькой иронией. Ее аморальный дед – владелец сети ресторанов в Витебске, а она – честная официантка в одном из ресторанов Иркутска. А ее директор, человек явно лишенный твердых моральных принципов, постоянно делает ей недвусмысленные намеки. И он давно бы уже уволил ее за непонятливость, если бы не был женщиной. Извращенка, одним словом, но очень терпеливая.
И более того, ее директор словно бы знал, как прокрасться в ее мысли, как заставить ее поддаться на искушения. И тут она поняла, что это была за мимолетная, показавшаяся хорошей, мысль! Банальная до невозможности – «я сексуальна».
- Ну, конечно, я сексуальна, раз нравлюсь такой стильной и опытной женщине – она специально произнесла это вслух, чтобы увидеть мысль целиком, чтобы почувствовать ее вес и тем самым попытаться избавиться от нее. Для верности она добавила
– Ты идиотка, Матильда!
Ведь ей нравился мужчина из магазина напротив. И он вроде бы не женат, и он уже предлагал ей сходить вместе поужинать, и они уже встретили вместе пару рассветов, и все это как в кино, но!.. только в замедленном виде. Ее явные намеки на «большее» он словно бы не слышал.
Ей казалось, что как только он даст ей повод подозревать, что у него есть другая, или что она у него вообще одна из многих, или что у него есть семья и трое детей, то это будет означать, что он просто боится серьезных отношений. И напротив, если он будет вести себя так словно бы у него был горький опыт общения с женщиной что именно поэтому он ее не слышит, - то есть просто боится ее услышать, то пиши пропало... Да именно так, а не иначе - думала она.
А разгадка скрывалась в ней самой. Она была слишком красива и слишком одинока для своих лет. И как бы ни думала она, его мысли были тревожнее. Она боялась поверить в него, а он боялся поверить и в нее и в себя.
А вчера был этот звонок.
- Ваш дедушка очень хочет, чтобы вы прилетели. Он вас любит. Он умирает…
И она понимала – нужно было не просто заказывать билет на самолет. Нужно было избавиться от назойливой мысли, что она едет за наследством, нужно было разобраться в себе... но вместо этого она вновь начала мечтать о ее давнем знакомом, сотканным отчасти из ее мечтаний, отчасти из воспоминаний о них...
Но сюжет неумолимо двигался вперед. И она, наконец, надела бюстгальтер на свой, как говорится, бюст.