Мать бы точно не выдержала...

                Мать бы точно не выдержала...

     Пасха. Куличи и крашеные яйца аккуратно сложены в корзину. Олег собирался чуток вздремнуть, а потом уже ехать в церковь. Но сон не шёл. Около часу ночи он поднялся, взял приготовленное матерью и потихоньку вышел из дома.
           Машину пришлось ставить у двора какого-то дома, все места на стоянках были заняты. Машин было множество. И то сказать, Пасха! У всех вдруг проснулись религиозные чувства.
           Он вошёл в храм, поставил свечи - за упокой умершим и за здравие живым. И с трудом, но протиснулся в первые ряды. То и дело раздавались недовольные голоса прихожан с просьбой потесниться или пропустить вперёд, но первые ряды натиск выдерживали.
           Он почему-то непрерывно зевал, рот сам по себе открывался и открывался. Может, на нём сглаз какой? Говорят, когда зеваешь во время службы -  на тебе сглаз. Да и люди на него оборачивались, видно, понимали, в чём дело.
   Но вот и батюшка с ведром! Заждались! Опять пошло движение, все хотели попасть в первые ряды, а то вдруг воды не хватит или не долетит она до них. Кто-то просил ещё побрызгать... Олег не выдержал такого напора и решил уступить место желающим побыстрее завершить эту церемонию, спешить ему было некуда, да и рот прямо раздирается... Точно, сглазили. Но и выйти было не так-то просто. Когда в очередной раз в толпе попросили окропить ещё... Он не выдержал и сказал, обращаясь к батюшке, мол, не жадничайте, плесните им прямо из ведра, с полведёрка... Чтоб их куличи размокли, может, и успокоятся. Хотя вряд ли батюшка его услышал.
           На него зашикали... И как ни странно, пропустили к выходу.
    Когда люду поубавилось, он спокойно зашёл в храм и освятил лежащие в корзине продукты. «Нет культуры, - подумал он, - и в храме ведут себя, как дикари... Мать бы точно не выдержала, ушла бы совсем. А ведь такой день!»