Корабль

Я видел корабль! Я видел корабль! Он появляется на закате, когда лучи преломляются перламутром. Он появляется вовремя. То есть – ни поздно, ни рано. Когда земля остывает, а не нагревается утром.

Я видел корабль. Я знал команду. Каждого. Я мог бы за то поручиться. Ублюдок на рейде стоит. Ну ладно. Отчаянно рыбы молчат и чирикают птицы.

Кок, мохнатый, как обезьяна, готовил из рук вон плохо. Волосы в супе, в тушеной говядине и в стаканах. Он умер, когда выходил из камбуза за горохом.

Боцман, охочий до рому, не мог нормально запомнить ни одного имени даже. Продал в таверне подаренный капитаном компас. Сдох, подавившись спьяну овсяной кашей.

Юнга. Прилежный малый. Следил с вожделеньем за тем, как сношались в порту матросы. Его ненавидел боцман. Ему проломили бутылкой голову в одном захудалом баре.

Судовой доктор, как корабельная крыса – злой, голодный и одинокий. Не любил капитана. Закрывшись в каюте, вёл какие-то списки. Он отдал концы, не рассчитав дозировку морфия.

Тралмастер любил издеваться над юнгой, когда с боцманом надирался дешевой водкой. В каюткомпании пел о каких-то там нибелунгах. Ему в темноте перебило хребет лебёдкой.

Канонир взят был на борт по ошибке. На грузовом корабле отродясь не водилось лафетных орудий. Любил подкармливать остатками пищи рыбок. Теперь кормит рыб покрупнее, свалившись за борт судна.

Капитан часто был печален. Он любил выходить на палубу, к носу, где волны тоньше. Он пытался услышать то, что ему сообщали чайки. Капитана повесил на рее его помощник.

Доски на шхуне скрипели как стая больных гусей. Трюм частенько затапливало солёной жижей. Матросы слонялись по палубе навеселе. Каждый из них никогда и не был пристыжен.

Экипаж и корабль навряд ли войдут в историю. Все выжившие станут кормом для воронья. Души, которых сожрало, но обязательно выблюет море. Команда. Команда! Имя которой - Я!..