Почечуй

      Варщик шубного лоскута Непруха Альберт Гораздович занемог.Не
то чтобы обезножил,но саднящая колючка в деликатной области интимного общения с окружающей средой не давала покоя. Императив метаболизма требовал своё,но дефекты функций запорного клапана в нижней части афедрона во время "позыва на низ" стали вызывать ощущения неловкости,беспокойства и зуда. Боль обжилась,походка зашаталась,прохожие начали оборачиваться.

- Что-то тебя,Гораздыч,раскорячило? - со смешком интересовались коллеги.

- Неваляшка! Пингвин королевский! - комментировал гусиную валкость специалиста меховой Обрези почётный караул одряхлевших гвардейцев дворового Ютьюба.

- Селедочки с уксусом не желаете? Остренькая закуска под водочку! - доброхотились молоденькие продавщицы универсама.

      Непруха шарахался и покупал кефир. Тучи сгущались,утро начиналось с мУки,а вечер заканчивался пыткой. Варщик сох и таял на глазах.В грозовом воздухе явственно заметалось слово "Геморрой".

- Да ты никак,батюшка,почечуем разжился!? - участливо подытожила страдания шубного лоскутника соседка по лестничной площадке Мавра Власьевна Шкуропят,иссохшая старая карга,помнящая ещё Леньку Пантелеева,аэропланы и танец "чарльстон".

- Истинно говорится в писании "всяко еже входит во уста,во чреве вмещается и афедроном выходит. Грешишь,юноша,непотребством,вот тебе и наказание!

      "Юноша" страдальчески вздыхал,продолжая нести свой крест,и надеялся на авось. Авось само рассосется. Чуда не произошло. Не рассосалось...

      ...По дороге в больницу Непруха угрюмо молчал. На душе скребли кошки,ниже,по-хозяйски,ворочался ощетинившийся рейдерский захватчик. Динамик маршрутки то издевательски истертым меццо-сопрано напоминал о всех трещинках,то глумился бархатным контральто над курсивом,который,как топором,надвое разрубил прелести прежних дней и сорвался в штопор,повышая  градус агрессии
и истерики,загнанного в угол несчастного меховщика.

- У-у-у,вражина!-злобно шипел от боли кожевенник,мотаясь на поручнях. Сесть он так и не решился...

      ...По коридору ходили люди,мелькали белые халаты,открывалисьи закрывались двери кабинетов,стоял монотонный шум голосов. Лоскутник не реагировал. Мышцы его живота свело от напряжения и тревожного ожидания. Он неотрывно смотрел на дверь с пугающей табличкой "Проктолог"...
      ...Врач повертел заполненную карточку,тяжело вздохнул,стриганул суровым взглядом по закаменевшему от ужаса и страха пролетарию кожевенного производства.

- Штаны долой! На кушетку!

- Доктор,а по-другому нельзя,непривычный я к этому,может как-нибудь на глазок,или в баночку,пилюльки там,или ещё как? Могу присесть,кровь сдать,чувствами поделиться,сбегать куда прикажите,денег дать,полезным быть...лучший меховой кусок Ваш! Стыдно мне доктор,пакостно,да и Вам,наверное,взрослого мужика пластать!

- Штаны долой! Девственник! Не возражать! Нашёл на свою ж..пу приключений,значит терпи!

      Побитой собакой Непруха прошаркал к месту своего позора и унижения,трясущимися руками оголил щупленький,неказистый низ,взобрался на плаху,и и свернулся,как моллюск,калачиком.

      - Чего разлегся!?- загремел проктолог,-Ты мне зад,зад свой
дай,покажи,так сказать,товар лицом,стыдливый ты наш! Встаешь на колени и опираешься на локти! Понял? К бою!

      Гораздыча аж обожгло! Весь красный от стыда и нелепости происходящего,он заелозил по клеенке,заскользил,складываясь четвериком. В такой позе он стал похож на игривого,домашнего пса,с
откляченным хвостатым филеем,умильно рассматривающим лакомую косточку. Звонко чмокнули надеваемые врачом перчатки.

- Приступим! Т-а-а-к! Увлажним искомое и в дебри,главное ввязаться в бой,как говАривал полководец! Не дергайся,больной,процесс пошёл!

- Подбавь,подбавь вазелинчику!-заголосил Непруха,-На сухую
пошёл!
- Не психуй!
- Мягче,мягче,доктор,осторожнее!
- Не мешай!
- Куда,куда полез,изверг! Не чуешь,что творишь?
- Не мешай,сказано!
- Сдурел что ли,больно же, а-а!
-Чувствуешь?
- А-а-а!
- Чувствуешь боль?
- Д-а-а!
- Меня! Передовика! Да я с доски почёта не слезаю! А-а!
- Потерпи!
- Меня! Варщика! Виртуоза! Средь бела дня! Ссильничали! А-а-а! Правей,правей бери,круче забирай,круче,там не так больно!
- Ещё немного!
- Порвал все,а-а-а! Садюга! Куда,куда! А-а-а!
- Все,все,больной,успокойтесь! Нервный какой попался пациент!

      Мучитель отвалился. Лоскутник,шумно отдуваясь и жалобно поскуливая,царапал казенное имущество.

- Лечиться будем,недотрога Вы наш!- усмехнулся медик...

      ...И вечер был дальше. И матовая капсула суппозитария,тающая
в руках,загадочно бликующая в неверном свете ночника,и геркулесовая кашка с кефиром и тоска зелёная. Прицелился лоскутник,ойкнул и ушёл в астрал.

      И навалилось на него огромное НИЧТО. Бесконечное! Где ни верха не было,ни низа. Вне времени. Вне пространства. Великая пустота! И закривлялось перед ним скользкое,безликое похабство и обхватило его липкими объятиями страха. И темно стало,и душно! И жалко стало Непрухе себя и тоскливо. Всхлипнул он и всплакнул. И поплыл в открытую форточку тоненьким ручейком,рассыпался,растекаясь в сыром и влажном полумраке,испуганный,дрожащий голосок:

- Горит свечи огарочек...налей,дружок,по чарочке...

      Ужин при свечах! Апофеоз эротического триллера.

      Н-д-ааа!  Оказия!