Двадцать копеек

Сказать, что город Горький в 60-90-е годы прошлого столетия был шпанским городом – это ничего не сказать. Проявления подросткового хулиганства и жестокости виднелись на каждом шагу и страдали от него, конечно в первую очередь, тоже подростки. Чаще всего с этим хулиганством я встречался в школе. Заходишь в туалет, а тебе старшеклассники говорят: - Гони двадцать копеек… Частенько местные хулиганы грабили меня и товарищей. Беззастенчиво обыскивали и выгребали всё, что мама дала на буфет. Учителя в полном составе от этого хулиганства полностью абстрагировались и принципиально не замечали его.
Когда я подрос и учился в 8-м классе, появилась даже поговорка:
- Дай двадцать копеек…
- Какие двадцать копеек?
Но с переходом в 9-м классе в другую физико-математическую школу исчезли и проблемы с 20-ю копейками. Школа была солидной. Классы А, Б, В и Г были набраны из хорошистов и отличников других школ 8-летнего образования. Вот только класс Д был обычным и, отсюда, чуть-чуть шпанским. Но он не мог сильно испортить общую благостную картину. Тем более, что некоторые пацаны из него потом поступили в институт.
Ну вот. Шло время и я поступил в Горьковский политехнический институт им. А.А.Жданова на радиотехнический факультет с конкурсом 5 человек на место. Друг школьный мой, Лёва Колесов – круглый отличник, тоже поступил в этот же институт, но на менее престижный автомобильный факультет.
Внешне мы с Лёвкой были полными противоположностями. Я - мощный гигант с ростом метр девяносто. Лёва же – тщедушный шкет с росточком в метр шестьдесят. Единственное, что нас объединяло, это то, что мы оба были очкариками.
Так вот, как-то днём в воскресенье в конце 1969 или начале 1970 года мы с Лёвой решили пойти в кино. Кинотеатр «Москва», недавно построенный, радовал глаз. Но билетов на ближайший, да и на следующий сеанс, уже не было. Поэтому взяли билеты часов на 5 или 6 вечера. Сейчас уж точно не помню. Времени было навалом и мы решили сходить в Сормовский парк. Подышать свежим морозным воздухом, полюбоваться на многочисленных тогда лыжников, лыжниц и чего-нибудь выпить. Не помню уж, чего мы тогда выпили. Скорее всего – по бутылке пива. Откуда у студента деньги на портвейн или тем более – водку?
И вот в прекрасном расположении духа мы гуляем по парку, дышим свежим воздухом, смотрим на лыжниц. И как-то незаметно оказались возле металлического моста на самой окраине парка. Места для нас с Лёвой знакомые. Прейдёшь через мост - и ты уже окажешься в посёлке авиастроителей. Там и была расположена наша 66 –я школа, которую мы недавно закончили. Шли, разговаривали о насущном. Обычно, темой разговора было обсуждение какого-либо фантастического романа, повести или рассказа. И вот так, не спеша, негромко разговаривая, мы продвигались к мосту.
Навстречу показалось что-то большое и черное. Это шла шобла – группа пацанов. Мы даже не обратили на них внимание, поскольку таких шобл за день видели несчетное количество. Когда мы поравнялись, я с изумлением услышал давно забытое: - Дай двадцать копеек… Такого негодяйства я не слыхал класса с 8-го, поэтому ответил машинально: - Какие двадцать копеек? Мы пошли дальше, но через пару секунд обнаружили, что шобла идёт за нами. Подростков шесть или семь, класс 8-й -10-й. Короче, местная школьно-техникуумско-птушная шпана во всей своей красе.
Они быстро догнали нас и окружили. Народу, как назло, поблизости никого не было. Про милицию вообще молчу. Я разглядел их получше. Разглядел и их главаря. Мелкая, невыразительная сволочь со злобным лицом. Первым ударом он попытался разбить или сломать мне очки. И это ему удалось. Но за это он тоже получил по хлебалу. Завязалась драка. Удары сыпались со всех сторон. Лёва непостижимым образом куда-то исчез. Я бил во всё, что попадало под руку, поскольку без очков был фактически незрячим. Шпана тоже не теряла времени даром. Они сделали мне подкат. Один лёг сзади меня и я после серии ударов опрокинулся через него. Видно у них это было отработано.
Встать мне больше не дали. Я лежал на животе и пытался подняться. Уже несколько человек сидели на мне и колотили руками по телу, шее, голове. Остальные начали пинать, стараясь попасть в голову. Я закрывался, как мог, но это уже мало помогало. Каждый пинок по голове отзывался в ней радужным взрывом, желто-фиолетовым фонтаном искр. Наверное, убили бы. Вдруг я заметил, что хватка нападающих стала слабнуть, а потом – вообще исчезла. Я поднялся на ноги. По дорожке к нам бежал молодой мужчина лет 25. Чуть дальше стояла молодая женщина с детской коляской. Повернувшись, я увидел спины хулиганов, бежавших к мосту. И только главарь чуть-чуть замешкался, поскользнулся и упал. Этого мне было достаточно. Несколько мощных хлёстких пощёчин мигом стёрли злобу с его лица и сделали его каким-то осмысленным. Жаль, конечно, но этот мужчина меня остановил. Он подбежал ко мне и сказал: - Давайте мотайте отсюда быстрее, они могут вернуться!…
Я ослабил хватку и главарь помчался вслед за своими. В голове гудело, в глазах всполахивали молнии, спина и всё остальное нещадно болело. Мужчина быстро нашел мои очки. Они были в снегу и, - о чудо!, даже не разбиты. Потом я всерьёз озаботился проблемой поиска Лёвы. Не мог же он исчезнуть, как в фантастическом романе. Лёву я нашел в одном из отдалённых сугробов. Он спокойно лежал на спине и как-будто спал. Очечки были на нём и целы. Я растолкал Лёву, помог ему выбраться из сугроба и отряхнул от снега. Стал думать, как быстро уйти из парка. Хулиганы могли нагрянуть в любой момент. Мы всё-таки находились далековато от нужного нам входа в парк, который располагался на улице Красных зорь недалеко от Калининского посёлка. Было принято единственно правильное решение: узкими тропинками напрямки пробираться к этому входу. Мы быстро, почти бегом, двинулись в нужное место.
Выход (пролом в ограде парка) уже был хорошо виден. До него оставалось не более ста метров. Нам предстояло пересечь последнюю дорожку парка. Народу никого видно не было. Когда до дорожки оставалось метров тридцать, справа на дорожке появились какие-то фигуры. И вся прежняя, чуть поредевшая, шобла предстала перед нами. Шли они на перехват, искали ли нас или просто продвигались домой для меня остаётся загадкой до сих пор. Мы, опешив, остановились.  Они тоже как-то замедлили движение. Я мгновенно сообразил, что отступать нам нельзя. В сугробах нас быстро догонят и добьют. Оставалось одно – побыстрее выйти на дорожку, где можно принять последний бой. Лёве я сказал: -Лёва, прикрывай мою спину, чтобы опять не сделали подкат, а то нам конец!
Мы решительно, бегом бросились к дорожке, стараясь попасть на неё до подхода шпаны. И тут с их стороны кто-то крикнул: -Атас! Они возникают! Вся шобла начала разбегаться в разные стороны, брызгами. Мы помчались за одним, который в драке сделал мне подкат. Он неудачно сбежал с дорожки в глубокий снег и сейчас бежал от нас среди сосен по колено - по пояс в снегу. Мы быстро сообразили, что бросившись за ним, мы через несколько секунд будем представлять для врагов удобную добычу, поэтому прекратили преследование. Я осмотрелся вокруг. Никого. Куда все подевались?! Мы быстро вышли из парка. Смеркалось.
Помню, что после этого, у меня с неделю сильно болела голова. А в глазах иногда вспыхивали желто-фиолетовые радуги. А с Лёвой мы как-то после этого случая начали отдаляться друг от друга. То один занят, то другому некогда. Так, что к третьему курсу мой лучший школьный друг Лёва Колесов исчез из моей жизни. Но жизнь продолжалась: институтские друзья, события, учёба. А сейчас, спустя почти полвека, конечно, жаль, что мы расстались с Лёвой. Жив ли?