Варвар

Я был юнцом. Ей было – чуть за тридцать
И ей благоволил весь высший свет,
Затянутый корсетами традиций
И приправлявший сплетнею обед.
Она на скрипке иногда играла.
Но чаще – что-то пела под рояль.
Толпа её вниманьем одаряла,
Она же - теребила в скуке шаль.
Я там бывал, лишь ею вожделея,
Совсем не этой жизнью – напоказ.
День ото дня, в речах я был смелее,
Ловя смешки и зависть чьих-то глаз.
Но я мечтал ловить другие взгляды.
Она же – отводила всё глаза
И слушала гнусавые рулады
Плешивых мэтров. Знают небеса,
Как я томился, в золоте тех клеток,
Где искушённо судят о других;
Как задыхался знойностью кокеток,
Вздыхавших обо мне. Но я не их
Желал боготворить в стихах и в прозе,
Ведь я в душе – её боготворил.
Я был подобен дикой чайной розе:
Благоухал, но пальцы тех кровил,
Кто рвал мои цветы неосторожно,
Желая ощущать лишь аромат,
Не зная боли. Разве так возможно?..
Она сказала как-то: «Вы – сармат.
Вы своевольный скиф, вы варвар дикий.
Я грубой вашей нежности боюсь.
Вы не такой, как все. Вы не безликий,
Но к вашему лицу не прикоснусь
Я поцелуем страсти. Не пристало
Такой, как я – быть варвара женой».
Она склонила голову устало,
Смиряя кровь. Но тонкою струной
Дрожала на виске, под прядью, жилка.
О чем она дрожала? Если б знать!
Текли года. Зелёная бутылка
Взялась вначале жизнь мою спасать.
Потом её сменила тень признанья.
Я спасся, став культурным, как они.
Я стал другим. Теперь моё призванье –
Раскрашивать их пасмурные дни
Сияньем неестественным, цветами,
Которых у природы просто нет.
Я стал, как все, я прячусь за словами.
От варвара остался лишь скелет
В шкафу. И я кривляюсь: «Бедный Йорик», -
Держа, как будто череп на руке…
И вот – она. Пустынный тихий дворик.
Она смычком чертила на песке
Какие-то загадочные руны.
Я знал когда-то их, но позабыл.
Во мне взыграли прошлой страсти струны.
Я перед ней колени преклонил.
Она сказала с грустною улыбкой:
«К чему теперь? Ведь вы – давно не скиф.
Вы – как они». И прочь ушла со скрипкой,
Сжимая в белых пальцах чёрный гриф.
Лишь у калитки снова обернулась
И положила скрипку на плечо.
И сердца тихо музыка коснулась,
И сердцу стало сразу горячо.
Надрывность струны скрипки источали,
Им в такт дрожала жилка на виске.
Лишь небеса презрительно молчали…
Я разгадал те руны на песке,
Когда она ушла. В них говорилось:
«Мне нужен варвар был, а ты – другой»…
Когда б я знал, чем кровь её томилась,
Что нужно этой крови голубой,
Дрожащей на виске струною-жилкой,
Я разве б стал посредственностью той,
Что, в скуке, ковыряет сплетни вилкой
И подливает лесть в бокал пустой
Голодным до скоромного кокеткам?
Пойми – что нужно крови голубой,
Томящейся по золочёным клеткам,
Где просто не прилично – быть собой.