Бабка Дарья

Глухое селенье. Над тихой рекою
Склонились плакучие ивы.
Щебеча мальчишки коней к водопою
Ведут, уцепившись за гриву.
Палящее солнце и запах глубокий,
Повис на деревьях играя.
Походкою старой бредёт по дороге
С авоською, бабка Дарья.
Её знает каждый ребёнок в деревне.
Всегда у селян на слуху.
Любой, ей навстречу, кивнёт непременно:
- Давай тебе мать помогу.-
Она не смутится, тихонько ответив:
- Спасибо сыночек тебе –
И ласковым взглядом с улыбкой приветив,
Заковыляет к избе.
Вздохнёт у калитки. Взглянёт на избёнку.
И болью наполнится взгляд.
А в ней… в уголке, возле старой иконки –
Четыре портрета висят.
Трёх девочек, мужу она подарила.
И жизнь была счастьем полна.
А сколько б у них, уже правнуков было…
Когда бы, не эта война!

Муж был в партизанах…, и взгляд синеокий
С портрета ей в сердце глядит.
Отряд окружён был. И ночью глубокой,
В берёзовой роще, разбит.
А самая младшая, с огненным взором,
Отчаянным нравом слыла.
Как ушлый пацан – по плетням и заборам…
Связной у отряда была.
Однажды наткнулась она на засаду.
По-детски, совсем невпопад.
И крикнув, по-взрослому, в рожи их «гады!»
Огнём застрочил автомат.
Взмахнула ручонками… окриком звонким
Застыла на небесах.
Плюясь и ругаясь, убили ребёнка
У матери на глазах.
Другая, на фронте была санитаркой.
В бою командир молодой,
Был ранен, спасая под взрывами танков,
Его заслонила собой.
А третью – разведчицу, парашютистку
Нашла пеленгатора лапа.
Не вышла… однажды на связь радистка.
Замучена зверски гестапо.
Трёх девочек мужу она подарила,
И не было счастью конца,
А сколько б уже у них правнуков было,
Когда бы не эта война!

И так незаметно, свой век доживает.
Всё время одна, и одна.
И в скорби, порой себе чай наливая
Слезинку смахнёт у стола.
Не плач бабка Дарья. Склоняется синью
Весь мир, твоей горькой судьбе!
И внуки, и правнуки – всей России,
За жизнь, благодарны тебе!

Над речкою ивы. Глухое селенье
Укрыла ночная прядь,
Свисая, подлунным цветным сновиденьем…
Не спит, лишь седая мать.